.
Такое истолкование Писания, которое сам Ориген называет «духовным», стремится актуализировать Ветхий Завет для каждого христианина, отделенного от ветхозаветных событий веками и тысячелетиями, научить видеть «сквозь презренную плоть буквы дух смысла». И у Августина можно найти то же: «То, что называется Ветхим Заветом, было дано как свидетельство о некоей другой реальности, грядущей»[189].
26 проповедей Оригена на книгу Иисуса Навина, дошедшие до нас в латинском переводе Руфина, представляют собой «духовный» обзор всех основных событий, описываемых в книге. Согласно Клаудио Стеркалю, эти проповеди, составленные Оригеном в 249–250 годах, во время декиева гонения, являются одним из последних произведений великого интерпретатора, почти его завещанием, «плодом достигнутой им духовной зрелости»[190].
Исключительностью служения, которое было поручено преемнику Моисея – ввести народ Божий в Палестину и (главное) прообразовать своими действиями дела Иисуса Христа – по мысли Оригена объясняется то, что до него никто не носил имени Иисус. «Моисей написал книгу Бытия. В ней читаем об Аврааме и о рожденных от него. Между ними было множество праведников, но никто не был удостоен быть названным Иисус. Ни Авель, ни тот, кто начал призывать имя Господа Бога (Быт. 4:26), ни тот, к которому возблаговолил Бог, кто был восхищен и не увидел смерти (Быт. 5:24), ни Ной, единственный найденный праведным в своем поколении (Быт. 6:8–9), ни сам Авраам, получивший обетование завета, ни его сын Исаак, ни Иаков, запинавший Исава (Быт. 27:36), ни кто-либо из его детей. Моисей был верен во всём доме (Числ. 12:7. Евр. 3:2), но однако и он не был назван
Иисусом»[191]. Иисусом был назван Осия, сын Навин, что для Оригена имеет «духовный» смысл: «…после Моисея был возвышен и принял командование Иисус, не сын Навин, но Иисус Сын Божий»[192].
Тертуллиан, будучи для латинского Запада тем же, чем Ориген для греческого Востока – «отцом отцов», но проклятым впоследствии «внуками» – стоявший у истоков западной экзегетики и догматики, первым по сути церковным писателем на латинском языке, также усматривает в имени Иисуса Навина прообразовательный, тáинственный смысл. Не Моисей, а «Бог назвал его Иисусом, ради тайны будущего имени (т. е. имени Иисуса Христа. – Арс.)»[193]. Для Тертуллиана присвоение Осии имени Иисус происходит для того, чтобы в этом изобразилась тайна Христа: in huius sacramenti imaginem. Латинское «sacramentum», как и слово μυστήριον у греческих отцов, понимается в связи со спасением, которое откроется во Христе. Св. Иларий Пиктавийский будет впоследствии подчеркивать это сакраментальное измерение имени Iesus в связи с будущим искупительным делом (futuri sacramenti ratio) Иисуса Христа
