b. «Типология Иоанна». Ветхозаветные образы соотносятся с жизнью Церкви и ее таинствами. Так, переход Иордана рассматривается как прообраз крещения. Этот аспект интерпретации был предпочтителен в тайноводственных катехизисах древней Церкви.
с. «Типология Филона» (психологическая). Как известно, Филон Александрийский – первый, кто применил метод греческой аллегории к истолкованию Священного Писания. Как Филон аллегорически связывал библейские повествования с состоянием человеческой души, так вслед за ним и многие отцы Церкви находили в исторических описаниях Библии описания внутреннего мира человека. К примеру, в битвах Иисуса Навина против ханаанских народов отцы усматривали описания духовной брани против собственных врагов: пороков, грехов, бесов и т. п. Так, Ориген говорит, что хананеев, ферезеев и иевусеев мы носим в себе[159]. Психологический экзегетический метод развивавшийся александрийским, а затем каппадокийским богословием, широко применялся в древней аскетической литературе.
Конечно же, ни одна линия интерпретации не исключает двух прочих: часто у отцов мы встречаем синтез двух, и даже трех моделей.
Соответственно этим линиям интерпретации и строятся святоотеческие толкования книги Иисуса Навина. Основных типов истолкования книги – два: экклезиологический и эсхатологический.
Когда книга прочитывается в экклезиологическом ключе, тогда пустыня – это мир, Иордан – это крещение, земля обетованная – это Церковь: под руководством Вождя-Иисуса верующий его словам водами крещения переходит из пустыни греха в Церковь. Хананеи с их твердынями означают в таком случае духовную брань христианина со страстями.
В символике эсхатологического прочтения Иордан является границей между этой, земной жизнью и будущей, небесной. Воды иорданские – смерть, переход в жизнь вечную, в Небесный Ханаан. Хананеи – злобные бесы воздушных мытарств. Только будучи ведомы Иисусом, мы можем не страшиться смерти, можем вступить в небо.
Оба этих прочтения наряду с конкретно-историческим составят дальнейшую ткань этой работы. Конечно же, ни первое, ни второе не могут охватывать всех деталей повествования книги Иисуса Навина, а затрагивают лишь отдельные события и отдельных персонажей. Но такая схематичность позволяет в какой-то степени разобраться в святоотеческих обращениях к книге Иисуса Навина, часто хаотичных и фрагментарных, когда то или иное событие книги упоминается отцами как бы вскользь, для иллюстрации каких-то других мыслей.
