Те же этнографы, которые описывали суровое и непродолжительное детство народов Севера, оговаривались, что у них нет привычного нам разделения на детей и взрослых. Л. Я. Штернберг отмечал, что цивилизованному человеку трудно себе представить, какое уважение выказывают подросткам 10–12 лет, почтенные старцы внимательно выслушивают их реплики и отвечают им с той же серьёзностью и вниманием, что и своим сверстникам (Эльконин 1978: 46).
Миссионеры и этнографы, которые работали среди племён Центральной Австралии ещё в XIX в., когда их традиционный уклад жизни был относительно сохранён, с удивлением отмечали, как рано дети аборигенов овладевают охотничьими навыками, как искусно управляются с бумерангами и копьеметалками, но несмотря на это их не берут в серьёзные охотничьи походы, запрещают охотиться на определённые виды дичи. И, напротив, как только мальчик-абориген прошёл через определённые обряды инициации, его статус кардинально меняется, он становится равным среди старших мужчин (Берндт, Берндт 1981). Так кого аборигены считают ребёнком, для которого пока что многое под запретом, а кого взрослым?
Камнем преткновения тут становится вопрос, как в том или ином обществе проводится грань между ребёнком и взрослым?
Что именно берётся за критерий взросления?
Каждая культура накладывает свою «сетку» понятий на универсальный генетически обусловленный процесс онтогенеза. «Быть взрослым» в каждом историко-культурном контексте понимается по-своему.
С биологической точки зрения «детство» можно определить как период от рождения до наступления половой зрелости человека, то есть до 11–15 лет. Но половая зрелость — не единственный параметр биологического взросления/созревания организма, за точку отсчёта можно взять и другие, не менее важные, показатели.
По биологическим критериям, раннее детство заканчивается с появлением первых постоянных зубов в возрасте около шести лет, а взрослой человеческая особь становится с появлением последних постоянных зубов — к 21 году (Кребс 2012).
Ещё один критерий — созревание мозга. У новорождённого человека мозг намного менее развит, чем у новорождённых приматов. Это как раз и является биологическим основанием более продолжительного детства у Homo (возможно, ещё задолго до появления Homo sapiens), чем у их ближайших родственников — приматов. Созревание требует, с одной стороны, пролонгированного детства, а с другой стороны, в свою очередь обеспечивает высокую лабильность, а значит, и обучаемость (Кребс 2012). Это выступает как необходимая биологическая предпосылка обучения и формирования присущих только человеку психических функций, таких как речь и вербально-логическое мышление (Changeux, Goulas, Hilgetag 2021; Хомский, Бервик 2018: 163–248). В онтогенезе происходят многочисленные изменения в мозге — увеличение объёма, структурирование синаптической архитектуры и образование коннектом (см. выше) — но сами по себе они не видны и проявляются только косвенно в новых навыках и умениях ребёнка. Так что столь важный процесс, как созревание мозга, культура не выделяет.
