. Это особенно жестокое проявление гнева завоевателя, но не единственное.
В личной жизни он тоже считался непредсказуемым и часто бывал жестоким из-за импульсивности и склонности к злоупотреблению алкоголем, обычной для греческой культуры. Едва ли какое-либо другое событие из его жизни шокирует столь же сильно, как убийство давнего соратника Клита, которое он совершил во время пира летом 328 года до н. э., заколов того копьем в состоянии аффекта под действием алкоголя. Как и многие другие его боевые товарищи, Клит осмелился выразить удивление по поводу того, что Александр все больше и больше перенимает персидские и азиатские обычаи и манеры – для македонцев, как и для многих других греков (однако афиняне, фиванцы и спартанцы смотрели на самих македонцев свысока), азиаты были презренными варварами. Протрезвев, он несколько недель переживал из-за этого поступка и предавался самобичеванию.
Ранняя смерть Александра стала шоком для большинства его современников, но для некоторых – облегчением. Принимая во внимание почти никогда не иссякающую энергию этого человека, возникает вопрос, какой была бы история Старого Света на стыке Востока и Запада, если бы Александру было уготовано прожить еще несколько лет или даже десятилетий. С точки зрения нашего понимания времени и исторических процессов, его эпоха так невыразимо далека – почти 25 веков назад, – и все же: события и люди древности сформировали культуры Европы и значительной части азиатского региона, а также идентичность народов далеко за пределами Средиземного моря. Произошел бы подъем Рима в эллинистической империи, оставленной Александром, или город остался бы одной из многочисленных метрополий в культурном регионе, охватывающим греческие, римские и западноазиатские земли? Не остался бы он в тени центра этого мира, города Александрии в Египте, которая была основана на западном рукаве Нила? Если бы многочисленные римские гарнизоны не стояли в провинциях от Британии до Малой Азии, возникла бы в одной из этих провинций, Иудее, религия, основанная сыном плотника, и произошел бы расцвет христианства? И была бы шесть веков спустя столь же успешна миссия пророка Мухаммеда? Смерть в Вавилоне задала курс и имела последствия, превосходящие наши самые смелые предположения.
Античность, создавшая прекрасные произведения философии, литературы и искусства, а в особенности архитектуры, всегда была эпохой насилия. Высокие культуры, свидетельства которых оказываются одними из величайших достопримечательностей и центрами притяжения для современных туристов – на Ниле и Акрополе, на Римском форуме и в многочисленных провинциальных городах империи, таких как Кёльн, Вена и Трир, вплоть до англо-шотландской границы – неоднократно становились ареной затяжных и зачастую ожесточенных военных действий. Даже на небольшой территории современной Греции произошла необъяснимая для обывателей и для историков череда конфликтов между городами, которые в отдельных случаях остались лишь в памяти, как, например, Спарта, великий соперник Афин. Насилие и новаторство, смерть и творчество шли рука об руку.
