Мама понимает, о чем я, и бросает в меня подушкой.
Я смеюсь.
– Броди, а ну-ка иди сюда! – входит Броди, покрасневший и пристыженный, не иначе, подслушав наш разговор. – Скажи мне, девочки писают стоя или нет? – спрашиваю я.
– Я не думаю, что мне нужно это слышать, – бормочет он после нескольких секунд молчания.
Мама содрогается. Они с папой откладывали «разговор» с Броди последнюю… всю жизнь.
– Слушай, малыш, – говорит она, когда становится понятно, как он смущен. – У мальчишек все снаружи, а у девчонок все внутри. Если мы станем писать стоя, будет просто течь по ногам.
Глядя на выражение лица Броди, я хохочу так сильно, что падаю с кровати.
Среда, 12 октября
Чтобы волосы были ухоженными, их необходимо расчесывать. И не просто бесцельно водить по ним щеткой, но добротно, основательно и усердно расчесывать.<…> Чтобы как следует расчесать волосы, нужно как минимум сто раз за вечер провести по ним щеткой.
Закутываясь в одеяло, я уже не чувствую рук, зато мои волосы гладкие, как шелк. Ко мне заходит папа. Он целует меня на ночь, и его волосы падают мне на лицо. Мой папа отращивает их последние два года. Мама не в восторге от его нового образа, но понимает, что он делает это не только ради исторических сценок, но и потому, что хочет как следует порадоваться своей шевелюре, пока она у него еще есть. Своего рода последний парад. Он говорит, что раньше его студенты всегда обращались к нему за советами, поскольку он был подобающе одет, носил галстук и коротко стригся. Он был для них отеческой фигурой. Теперь же, по его словам, они приходят к нему рассказать о своих проступках. Мне кажется, это потому, что с этими вьющимися волосами до плеч и щетиной на понимающем лице он вроде как смахивает на Иисуса.
Четверг, 13 октября
Мы с Кензи направляемся на наши первые уроки. Она останавливается и внимательно смотрит на меня.
– Нет, подруга, все же что за фигня у тебя на голове? Я серьезно, это даже для тебя дикость!
Этим утром мама причесала меня и уложила волосы в два аккуратных узла. Смотрится так, словно у меня из черепа растут два гриба.
– Я хотела, чтобы получилось как у принцессы Леи, – бормочу я.
– Это еще кто такая? – спрашивает Кензи.
Я закатываю глаза. Кензи никогда не смотрела «Звездные войны». Не ела яблочный соус. Не видела «Улицу Сезам». Тяжелое, полное лишений детство.
Я иду на алгебру и занимаю свое место. Анна окидывает меня взглядом и улыбается.
– Мне нравятся твои баранки, Майя.
