— Говорили мне евреи: греки, мол, в того веруют, кого они на кресте распяли и позорной смерти предали. Верно ли это? Мыслимо ли то, чтобы всесильный Бог позволил распять себя иудеям, ибо захотел бы и взглядом одним обратил палачей своих в пепел?
С достоинством склонил голову греческий посланец.
— Воистину в Того веруем, ибо так учили и пророки: один, как Господу нашему суждено родиться, а другие — что быть Ему распяту и погребенну, а в третий день воскреснуть и взойти на небеса. Евреи предавали таких пророков избиению, но всё равно сбылось по их пророчеству. Воскрес Иисус и взошел на небеса к Отцу своему. Хотели евреи предать Его позору, а послужило это лишь к славе Его великой.
Полюбился этот ответ князю Владимиру и попросил он грека рассказать о его вере. Долго говорил грек. Поведал он князю о сотворении мира, о гордости и высокоумии сатаны и низвержении его с неба. После рассказал об Адаме и Еве и их грехопадении, об изгнании из рая, об убийстве Авеля Каином, о грехах людских и о том, как забыли они Господа, о наказании потопом и обо всем, что было на земле до пришествия Господа нашего Иисуса Христа и вознесенья его.
Внимательно выслушал Владимир мудрого грека.
— Узнал я от тебя о том, что было. Теперь же скажи, что будет. Ведаешь ли о том?
— Поставил Господь один день, когда придет Он со славой судить живых и мертвых, и не будет конца Его Царствию. Воздаст Он всем жившим и живущим по их делам и праведные отправлены будут в рай, а грешники обречены на муки вечные.
Сказав так, показал грек Владимиру полотно, на котором изображено было судилище Господне. Сидит на престоле Господь Вседержитель. По правую руку в великом веселии идут в рай праведники, по левую же руку с плачем и стенанием шествуют грешники в вечную муку.
Долго смотрел русский князь на это полотно.
— Хотел бы я, чтобы народ мой был с теми кто справа, а не с теми, кто слева, — молвил он тихо.
— Если желаешь быть с праведными, то крестись, — твердо сказал ему грек.
Эти слова глубоко запали Владимиру в душу, однако он не дал сразу согласия.
— Подожду еще немного! — ответил он, отпуская греческих послов в Константинополь.
Вскоре Святославич созвал на совет старшую дружину и многих из славных мужей киевских и сказал им:
— Ведайте же: были у меня болгары-магометане, говорили со мной… Нет у них веселия в законе, страх один. Были латиняне… После приходили иудеи и ругали все законы, кроме своего. Нет чести в таком хулении. Были наконец и премудрые греки. Говорили: если кто примет нашу веру и будет праведен, тот хоть и умрет, да после встанет. Полюбился мне, мужи киевские, больше иных закон греческий.
