.
Я задумал, что мы втроем сделаем крюк к северу. Оставлю спутников на ночлег, а сам отслежу оленьи тропы. Если идти всем вместе, то наверняка – а Йелле будет издавать много шума. Осак же присмотрит за мальчишкой ночью. Мы двигались без длительных остановок до самой темноты. Я было думал, что Йелле будет жалиться и просить привал, воды или еды. Но парень шел, упрямо сжав губы, и, хотя веселости и энтузиазма на лице его поубавилось, я не замечал страдания или недовольства. Пожалуй, из него выйдет толк.
– Помоги Осаку расставить вежу, – я указал Йелле на старика, который уже принялся мастерить временное убежище, стоило нам сделать привал с приходом темноты.
– Добро, Вождь! – мальчишка так произнес мое звание, словно я не поселение небольшое возглавлял, а на троне в Столице просиживал. Впору смеяться, сколько в юнце почтительности. Ничего, корона с меня разом слетит, как только он увидит своего вождя, на корточках справляющего нужду, как все прочие.
Осак бормотал себе под нос наставления, но Йелле не переспрашивал его и даже в точности выполнял указания. Работа у них ладилась. Я расчистил место для костра и обошел кругом. Было сыро, и ветки будут больше дымить, чем греть, но и на том спасибо. Проследив, чтобы снега натопилось вдоволь, а костер было еще чем кормить, я засобирался в дорогу. Спутникам должно хватить всего до моего возвращения, чтобы не разделяться опытному и молодому в ночном почти зимнем лесу.
Я уже было открыл рот, чтобы дать последние указания, да так и застыл. Между деревьев, в метре над землей, горели два желтых глаза. Быть может, я долго смотрел на костер? Для верности сморгнул несколько раз и снова уставился в темноту. Костер нещадно чадил, мешая обзору. Йелле что-то рассказывал Осаку, но опытный охотник, увидев мое замешательство, закрыл мальчишке ладонью рот, а после приложил палец к губам. Йелле испуганно закивал. Я же смотрел кругом и видел соплеменников лишь краем глаза. Ничего. Темнота так и осталась темнотой. Я почти поверил, что мне показалось. Расслабив плечи, повернулся к Йелле и Осаку, желая успокоить их, и замер.
За их спинами стоял волк. И я бы хотел возликовать и преклонить колено перед священным животным, да только это был волк из моего сна. Огромный, черный, обнаживший клыки в угрожающем рыке. Время потекло словно густой отвар калины, настоянной в патоке. Я хотел быть быстрым, я должен быть быстрым. Мозг сопротивлялся, не в силах поверить, что оружие можно использовать против волка. Но тело знает лучше. Тело чувствует смертельную угрозу даже сквозь заветы предков.
