Ой, беги, дорога, по буграм, по скатам,
По над яром, через луг, —
К позабытым хатам.
Там, над тихой речкой, в хижине у леса,
Зажурилась у окна
Дивчына Олеся.
Залети певучий, чернокрылый вечер,
Черноокой прошепчи,
Прожурчи о встрече.
— Ой, над яром — явор, над водой — левада,
Сколько весен был дале́ко,
Ты ль теперь не рада?
Не по мне ль грустила, выплакала очи?
А теперь не подойдешь —
Приласкать не хочешь…
— Ой, мой любый хлопче, окаянный друже,
Я такая ж, как была,
Ни лучше, ни хуже.
Только больно сердцу, давит очи жалость,
Не похож ты на того,
Кого так заждалась.
Помнишь, как росли мы, как играли в прятки,
Заливались соловьи,
Зацветали грядки.
Ты любил наш хутор и сады и нивы,
А теперь ты стал другим, —
Важным и кичливым.
Говоришь чужими, умными словами,
Не поймешь теперь ты нас,
Не поймем тебя мы…
— Уноси ж, дорога, грусть, напевом лейся,
Затужила над рекой
Дивчына Олеся.
