Антон Сергеевич сказал, что он организует замену, и чтобы они пока с места не двигались. Вот они сидели и ждали. Ну как сидели — пещеру исследовали, в казаки-разбойники поиграли, клады спрятали.
«Хоть бы скорее выдвинуться, а то такими темпами мы тут еще что-нибудь найдем. Ненужное и опасное, но уж очень интересное… Ладно, пусть будет конкурс наскальной живописи!» — Анна, опираясь на трость, поднялась с камня, и, прихрамывая, пошла к детям.
* * *
Нирт и Джон услышали «пионеров» издалека. Они пели. Не сказать, что правильно и стройно, но весело и с задором.
— А теперь подведем итоги конкурса наскальной живописи! — объявила молодая женщина, когда братья подошли ближе и пристроились позади всех.
Далее дети отгадывали, что изображали их соперники, шумели, спорили, но не разбегались. «Управляемые», — подумали братья и дружно шагнули вперед.
Дети и две женщины замолчали, уставившись на них.
— Вероятно, что мы ждем именно вас? — спросила одна из них.
«О, да! — подумал Джон, — определенно вы ждете именно нас!»
— Добрый день, ле… госпожа, простите, не знаю, как к вам обращаться. Меня зовут Евгений, можно Джон, это мой брат Нирт, мы прибыли, чтобы сопроводить вас к конечному пункту.
— Здравствуйте! Ребята, к нам пришли, что скажем? — женщина обратилась к детям.
— Здра-ви-я! — раздался хор детский голосов.
— Я — Анна Валерьевна, это Наина Артуровна, мы рады, что наконец-то сможем продолжить путь. Подождите немного, мы соберем вещи.
Обе женщины уверенно пошли вперед, организуя сборы и отдавая распоряжения старшим, чтобы те помогли младшим.
Через тридцать минут все были собраны, пересчитаны, построены и готовы к продолжению пути.
Всю дорогу братья присматривались к женщинам, определяя, которая из них предназначена для их брата. Обе они были невысокими и хрупкими на вид, одеты обе были в почти такие же брюки и рубашки, что купили братья в селение недалеко от того места, куда их притянуло. Одна, та, что назвалась Анной Валерьевной, была чуть повыше и лидировала в тандеме дам. Но ее лицо с одной стороны было иссечено шрамами, и ходила она, опираясь на трость.
Вторая была чуть ниже и плотнее, по спине ее струилась толстая коса, была она черноглаза и темноброва, и чем-то во внешности и в манере разговора отличалась от всех остальных.
Женщины и поведением были неуловимо похожи — они расцветали и светились улыбками, когда общались с детьми, но тускнели и как будто сжимались, когда оставались одни. Иногда в их взглядах проскакивали тоска и отрешенность, но стоило детям спросить о чем-то, как затаенная боль уходила, и глаза наполнялись живым теплом.
