Яковлев вскочил, когда уже было без пятнадцати минут семь, растолкал своих друзей, и кое-как приведя себя в порядок, они отправились в путь.
Оказалось, что их появление было своевременным. Когда ребята поравнялись с рестораном, то с другой стороны улицы к нему уже подходила Марина со своими подругами. Это были молодые миловидные женщины, лет 20-ти-22-х, только уж чересчур раскрашены, как подумал Борис.
Чтобы не мешать входящим и выходящим из ресторана, образовавшаяся группа молодых людей отошла в сквер, расположенный напротив. Яковлев прямо спросил:
– Вот что, девушки, давайте не церемониться. Есть хотите?
– А что? – отозвалась на правах старшей Марина, две другие только вопросительно посмотрели на него.
– А то, что есть билеты на «Сильву». Съездим в горсад, посмотрим оперетту, а потом поужинаем. Ну, как? Идет?
Все женщины радостно воскликнули: «Идет, идет! Это вы замечательно придумали. Так надоело болтаться по ресторанам».
После спектакля, который был просмотрен и прослушан с большим удовольствием, делясь впечатлениями от увиденного, вся компания вернулась в ресторан, где за ужином и просидела до его закрытия.
За ужином было опять много выпито, а Алешкин к этому не привык и потому к концу настолько опьянел, что уже почти не соображал, что он делает. Он потом смутно припоминал, что всей компанией они поздно ночью пришли в какую-то квартиру, где пили что-то еще. Эта добавочная выпивка уже окончательно лишила Бориса способности что-либо сознавать и понимать. Он не помнил когда и как заснул.
Проснулся Борис с тяжелой головой в какой-то незнакомой комнате, а рядом с ним на широкой кровати лежала какая-то женщина. Стараясь скрыть охватившее его смущение, он быстро оделся, ополоснул лицо под стоявшим в углу умывальником и умчался на работу. Его соседка лежала, не шевелясь, отвернувшись к стене, спала или делала вид, что спит.
Борис примчался на работу в «Зернотрест» за час до начала, взял ключи у уборщицы и мрачно уселся за свой стол. Голова его трещала, несмотря на то, что он беспрерывно курил, он никак не мог прийти окончательно в себя.
Его все время мучила мысль, как он провел эту ночь. Просто ли пьяный заснул в чужой постели, или совершил какую-либо грязную и позорную глупость? Воспоминание об этой ночи угнетало его. Ему было мучительно стыдно. Ведь он был женат уже 7 лет, любил свою Катю, и до сих пор ему даже и в голову не приходило иметь близкие отношения с какой-либо другой женщиной. Участвуя во вчерашней гулянке, может быть, глупо, но он полагал, что дело ограничится просто веселым времяпровождением. Если он действительно был близок с той женщиной, которую он увидел в постели и даже не рассмотрел как следует, то случившееся было не только неприятно, но грязно и позорно.
