– Ладно, ладно, потом расскажу, сейчас не до того, Кирилл Степанович очень хороший… Ко мне завтра придешь, принесешь чего-нибудь кисленького, иди, иди – снова повторила она и сморщилась.
– Заморозка начинает отходить, больно становится.
Борис беспомощно оглянулся, но в это время в палату вошла сестра и оказала:
– Борис Яковлевич, пора! Кирилл Степанович сказал, чтоб вы уходили. Вашей жене покой нужен, я ей сейчас буду температуру мерить.
Борис поцеловал Катю и вышел из палаты.
Сняв халат и запрятав его в свой старый потертый портфель, он направился к детсаду, где и нашел действительно зареванную Нину и рассерженную воспитательницу, которой из-за нее пришлось задержаться на работе.
Дома, отпустив Меланью, Борис занялся хозяйством. Накормил ребят, в том числе и вернувшуюся из школы Элу, и, поручив ей укладывать малышей спать, сел заниматься.
На следующий день предстояло сдавать экзамен по глазным болезням.
Хотя Алешкин прозанимался часов до 2 ночи и успел добросовестно прочитать все имевшиеся у него конспекты, мало что из прочитанного укладывалось у него в голове.
Все его мысли были заняты Катей.
Как она там? Ведь ей сейчас, наверно, очень плохо? И почему Керопьян решил вдруг сразу оперировать. А что я ей завтра понесу? Надо будет лимон купить, а еще что? Печенье, может быть, сыру? – Так думал Борис и мысленно представил себе свою Катеринку.
Ведь вот ей уже скоро 33 года, троих детей родила, а выглядит как 19-летняя девушка, такая же стройная, такая же подвижная, как и в юности и удивительно трудолюбивая. Как она сейчас много работает и все ведь из-за меня. Да, послала мне судьба замечательного спутника жизни. А я ее так мало ценил, – думал он со стыдом.
«А ведь я ее так и не расспросил, почему ее так экстренно оперировали, завтра попробую…»
Экзамен по глазным болезням принимал любимый всеми студентами профессор Очаповский. Экзаменовал он обычно сам, ассистенты на его экзамене только присутствовали. Все вопросы, кроме обозначенных в билетах, задавал только он. Очень часто, когда студент только плавал по поверхности вопроса, и любой другой профессор давно бы уже отправил его повторять материал, чтобы затем произвести переэкзаменовку, Очаповский, добродушно щуря свои близорукие глаза и ласково улыбаясь, продолжал задавать все новые и новые вопросы и, наконец, убедившись, что и этот студент все-таки хоть что-то усвоил из его дисциплины, говорил, обращаясь к ассистентам:
– Ну, вот видите, он (или она) что-то еще знает, поставим ему (или ей) «удочку» и попросим никогда не лечить глазные болезни.
