Конечно, восстановить завод на полную его мощность было невозможно. Основное оборудование в свое время вывезли куда-то в Закавказье. Там ему не дали валяться без дела, а использовали на других заводах, и возвращать его с них было нецелесообразно. Дать заводу новое страна пока не могла. Пришлось придумывать такую производственную деятельность, которая могла бы выполняться с тем немногим, что уцелело, с использованием тех цехов, которые можно было сравнительно легко восстановить.
Как известно, главный корпус завода взорвали и сожгли отступавшие части Красной армии. Относительно неповрежденными остались два вспомогательных цеха. В них-то и решено было развернуть работу. В одном решили устроить спиртоводочное отделение. Оккупанты не успели ни вывезти, ни испортить большие запасы кукурузы в початках, хранившиеся в особых плетеных закромах, так называемых сапетках. На первое время этой кукурузы для производства спирта могло хватить. А там должна была поступить кукуруза нового урожая. В другом цехе решили устроить варенье-варочное отделение. В станице в колхозных садах и в садах жителей росло много абрикосовых деревьев, шелковицы, винограда и других плодовых деревьев и кустарников. Из всего этого можно было варить повидло, джемы и даже варенье. Сразу же начали готовиться к этой работе и соответствующим образом оборудовать помещения обоих цехов. В середине лета 1943 года завод выдал первую партию спирта, а к осени вступил в действие и варенье-варочный цех.
Во всей этой работе энергичная молодая женщина Алешкина принимала самое деятельное участие, исполняя, как мы говорили, самые разнообразные обязанности, налагаемые на нее как руководством завода, так и партийной и профсоюзной организациями. Ребятишки большую часть времени были предоставлены сами себе. Кате пришлось бы очень трудно, если бы не помощь одной девушки, почти девочки, Сони, которую она поселила у себя после изгнания оккупантов.
Соня, эвакуированная из Ленинграда, не имела никого из родных. Приехала она в станицу перед самым приходом немцев, была взята в качестве домработницы фельдшером Чинченко, который ее самым безжалостным образом эксплуатировал, особенно издевался над ней с приходом немцев, постоянно угрожая выдать ее фашистам.
Между прочим, фашисты почему-то особенно жестоко относились к людям, эвакуированным из Ленинграда. Вероятно, потому, что старались на них выместить свою злобу за то, что им так и не удалось овладеть этим героическим городом. Было известно, что кое-кого из выданных полицаями эвакуированных ленинградцев немецкий военный комендант застрелил сам. Понятно, что Соня жила в постоянном страхе.
