– Постойте, товарищ Захаров, вас Алексей Александрович зовут, а меня Борис Яковлевич. Давайте в такой вот «домашней» обстановке друг друга по имени-отчеству звать, согласны?
– Конечно.
На поле и в большом сарае, где со смехом и шутками работало около полутораста человек – девушек, женщин и мужчин, было шумно и весело. Работали все дружно, стараясь сберечь и сохранить каждый клубень картофеля, каждую морковку, каждый листик капусты.
По предложению одного из санитаров, бывшего колхозника, в сарай свозили и зеленые листья капусты, остававшиеся после вырубки кочанов. Он посоветовал порубить и посолить и их. Мол, зимой пойдут на корм скоту, да и люди «черные» щи тоже могут есть.
Было заметно, что все эти люди, перенесшие Ленинградскую блокаду, или только слышавшие о ней, понимают, как дороги и важны для госпиталя заготавливаемые ими овощи.
Захаров, увидев подходившего начальника, хотел было по форме доложить ему о том, что тут происходит, но Борис жестом остановил его и сказал:
– Руководите работой так, как будто меня тут нет, а я присоединюсь к какой-нибудь группе и буду работать так же, как и другие. При этом я и с народом получше познакомлюсь, да и то, что я буду трудиться наравне со всеми, послужит хорошим примером для многих. Кстати, а где Павловский?
– Да он тут где-то был, сейчас с секретарем комсомолии боевой листок готовят.
Они ведь каждый день боевые листки выпускают о ходе уборки. Совсем как до войны в колхозе, невольно подумал Алешкин.
Он зашел в сарай и, взяв в руки тяпку, стал с азартом рубить брошенную в длинное корыто капусту. Для этого ему пришлось протиснуться в группу девушек, очевидно, дружинниц-санитарок.
Они вначале внимания не обратили на присоединившегося к ним командира, приняв его за кого-нибудь из выздоравливающих, и продолжали болтать о всяких госпитальных событиях без всякого стеснения. Но затем, видно, кто-то сказал им, что рядом с ними находится начальник госпиталя. Девушки удивились и смутились. До сих пор начальник, если и приезжал на полевые работы, то только издали смотрел на них, а сам участия не принимал. Этот же какой-то чудной, сам за тяпку взялся…
Шутки и смех понемногу утихли…
Но молодость берет свое, и уже через полчаса, увидев, как споро работает с тяпкой их майор, они как будто забыли о его особом положении и вскоре уже болтали и смеялись с ним, как с давним знакомым. А Борис, вспоминая подобную работу, выполняемую им мальчишкой и у Стасевичей, и у дяди Мити, с увлечением отдался ей. Его тяпка так и мелькала в воздухе, с хрустом рассекая тугие кочаны капусты. Глядя на него, девушки, смеясь и шутя, работали с еще большим рвением и азартом.
