Тайлер и Пит, которые теперь работали вместе, помогая Алексу в управлении объединенной корпорацией, дурачились на лужайке с Арктуром. Благо дело, недавние травмы уже не давали о себе знать. «Заросло, как на собаке», — подшучивал над ними док. Кто бы мог подумать, что, соревнуясь друг с другом на треке, эти двое станут в итоге друзьями — не разлей вода.
— Кто у нас самая красивая девочка?
— Перестань, Хелен, дождись своей очереди, она только со мной разыгралась, — снова сражались за внимание внучки старшие Каминские.
— Но она такая хорошенькая, прям как маленький Алекс, даже лучше. Ну как тут удержаться? Пойдешь к бабушке?
Филипп оказался прав, его супруге действительно требовалось время, чтобы спокойно во всем разобраться. Теперь она едва ли походила на ту злобную фурию, что так рьяно защищала границы своей семьи.
— Спасибо, родная. Праздник действительно удался, — Алекс незаметно подкрался со спины, заключив меня в жаркие объятья.
— Лэсси точно довольна. Надо бы торт разложить, — попыталась выбраться, но крепкие руки мужа не отпускали.
— Не торопись. Там и без тебя справятся, — шептал он мне в волосы, пуская мурашки по коже, а я невольно начала краснеть, вспоминая, что мы вытворяли этой ночью, когда он наматывал их на кулак.
— Алекс… Что ты со мной делаешь? У нас же полный дом гостей.
— Они и не заметят, если мы ненадолго отлучимся. Разве я не был хорошим мальчиком, развешивая миллион фонариков по всему саду, и не заслужил подарок? — произнес, будто обиженный ребенок, а я улыбнулась, еле сдерживая смех.
— Каминский… Ты глава корпорации, а не просто хороший мальчик! А еще самый лучший и мой любимый мужчина, — со всей нежностью поцеловала мужа в заросшую щеку. Отвлекающий маневр сработал и мне удалось выскользнуть из его загребущих рук с победной улыбкой. — Будет тебе подарок, но позже. Наберись терпения.
Едва я принялась разрезать фирменный морковный торт, раскладывая по тарелкам, из-за стола с намечающейся улыбкой поднялся отец.
— Нет, и все-таки я никак не пойму, куда же подевался второй ботинок, который прихватил с собой предатель Густав Каминский? — завел он извечную пластинку, но теперь делал это шутя и на публику, а наш дом в который раз за день наполнился веселым смехом.
