«Эх, Всеволод Михалыч, развёл ты демократию, - зло подумал я, осматривая пустые места за столиками. – С другой стороны, два таких нервных матча откатали, что может быть Сева и прав». Хотя лично меня успокаивали совсем другие вещи. Например: покормить котов, покрутить педали велотренажёра, потягать гантели со штангой или поколотить боксёрскую грушу. К сожалению, сейчас ничего из этого я сделать не мог. И план на сегодняшний день накидал следующий: ещё поспать, потом на обеде поесть и пойти гулять пешком по набережной Москвы. А вечером? А вечером – видно будет.
Но как это часто в последнее время случается - все мои планы полетели кувырком. Когда Борис ушёл по магазинам, в дверь комнаты кто-то настойчиво постучал. Я сначала подумал, что пришёл просить пощады Свистухин, но на пороге стоял низенький черноволосый молодой человек с хитрыми еврейскими глазами.
- Меня ипотека и кредитные ваши грабительские программы не интересуют, - пробурчал я, закрывая дверь. – И ценные бумаги я тоже приобретать не намерен.
- Постойте, это ваша плёнка? – Черноволосый протянул картонную коробку с демо-записью нашего горьковского заводского ансамбля.
И тут до меня дошло, почему у странного посетителя так живо бегают и блестят глаза, как будто он увидел слиток золота. «Продюсер, мать твою, - подумал я, пропуская молодого парня в номер. – Вроде на Айзеншписа похож».
- Ты случайно не Юрий Айзеншпис? – Спросил я, рассматривая посетителя как экспонат в музее.
- Что вы, Юра уже почти два года, как сидит, - грустно улыбнулся незнакомец с хитрыми еврейскими глазами. – Меня зовут Миша Плоткин, может, слышали?
- Нет, меня больше интересует хоккей. Юра значит уже сидит, а ты ещё работаешь, - пробормотал я. – Давай ближе к телу, как сказал Мопассан. Мальчишки мои заинтересовали?
- Это же просто хиты! – Эмоционально зашептал парень. – С этим материалом можно столько заработать, что вы не представляете, это же сотни концертов в год по всему союзу! Могут ваши ребята выступить завтра здесь в ресторане гостиницы?
Я забрал у Плоткина из рук плёнку в картонной коробке, на которой был написан телефон папы-профессора пианиста Савелия. «Что ж ты друг такой не внимательный, если продюсер, - подумал я. – Кстати, мне как раз нужны деньги! Вдруг Ирина приедет».
- Мои ребятишки как пионеры всегда готовы, - улыбнулся я. – Но Горьковская филармония не дремлет и завтра у них прослушивание там в филармонии. – Я дождался, пока продюсер загрустит и тут же добавил. – Однако за сто рублей я берусь порешать внезапную проблему.
