— Эй, — позвал я, а она подняла голову и застыла на месте. — Иди сюда! Давай сюда руку!
Она боязно спрятала руку за спину, а мимо нее, словно огибая камни струилась река теней. Такое чувство, что еще немного и река поглотит ее, она захлебнется в этом сумраке.
— Руку сюда! Быстро! — приказал я, глядя, как исчезает ее островок.
Она боялась. Боялась их, и боялась меня.
Я опустился вниз, больно дернул ее за руку, видя ее изумленные глаза, а потом почувствовал ее тяжесть. Живая река не хотела отпускать ее, превращаясь в какое-то болото. Я впервые в жизни видел такое. Тысячи мотыльков мелькали перед глазами. Они были бледными и безжизненными, как моль, а я отмахивался от них, как от наваждения. Девочка тянула меня вниз и в любой момент я мог разжать руку, но мысль о том, что больше никогда ее не увижу, и даже не узнаю ее имени, заставила меня дернуть ее изо всех сил вверх. Мотыльки летели на свет, а я прорвался сквозь них, чувствуя, как яркий луч бьет мне в глаза.
Очнулся я уже в палате. Родители были ещё здесь, а в руке у меня был зажат маленький светящийся комочек.
— Молодец сын! Не пальцем деланный! — гордо произнес отец. — Может, из тебя и будет прок.
— Папа шутит! — возмутилась мама, глядя с укором на тень отца. — Я тебе когда-нибудь расскажу, как мы познакомились! И пусть ему будет стыдно!
— Я был там, — я растерянно смотрел на свои руки и видел светящийся шарик. Маленький такой, а в нем, словно вращалась маленькая вселенная.
— Папа тоже много где был, — мама покосилась на папу. — Особенно после того, как рявкнул: «Ты будешь моей!», взвалил меня на плечо и поволок куда-то.
— Я же должен был как-то привлечь твое внимание? — отец посмотрел на маму, которая надула губы. — Была бы не согласна — сопротивлялась бы сильнее, и бежала бы не так медленно. Хм! И не оглядывалась бы! Шарик положи девочке на грудь.
Я осторожно положил его, глядя, как из него вырывается луч света. Девушка вздрогнула, но глаза не открыла, а от неё ко мне тянулась почти невидимая, серебряная нить.
— Поздравляю, сынок! — довольным голосом произнес отец, обнимая маму так, что мне показалось у нее хрустнут ребра. — Ну теперь мы можем быть спокойны! Империя в надежных руках.
Он помолчал, глядя на маму, которая с улыбкой любовалась нитью.
— Но не в твоих! — добавил отец, рассмеявшись таким смехом, от которого у половины Империи случался сердечный приступ. — Ну, все, мы пошли! Наверстывать упущенное!
Папа закинул маму на плечо, повернулся спиной, мама спокойно развела руками, улыбаясь и… они исчезли.
