— А этот что? Все письма разнес? — спросила я, глядя на беспредельщика.
— Его просто откачивают… Кредиторы! — мгновенно задушил гадюку моей зависти помятый почтальон. Он расправил штаны, пересчитал заплатки и стал натягивать их обратно.
— Аааа! — протянула я, следя глазами за «счастливчиком».
— Прощайте, дохляки! Меня впереди ждет целая жизнь! — с грохотом закрылась дверь, прозвенев прощальным колокольчиком.
— И почему я еще здесь? — спросила я у самой себя, глядя на зашитые следы гостеприимства на штанине помятого коллеги.
— По правилам этого мира, как только ты умрешь, ты можешь появиться в любом месте! Абсолютно! При мне в ресторане упал прямо на стол свежеприбывший! — вздохнул помятый, пытаясь привести себя в товарный вид. — И везде есть одна инструкция, как себя вести в случае, если такое произо…
— Я не об этом! — отмахнулась я, расстроившись неимоверно.
— Ну не все так плохо! — добродушным голосом заметило долговязое начальство, доставая откуда-то форму и выдавая ее мне. — Так, рабочие моменты! Введи ее в курс дела. А я пойду разгребать … письма!
Помятый встал, надел фуражку набекрень и махнул рукой в сторону кучи.
— Подойди к ней и узнаешь, сколько писем тебе нужно разнести и прочитать адресатам. У кого-то одно, но очень важное, — вздохнул помятый. Вид у него был самый, что ни на есть почтальонский. Усы, лучики морщинок и легка проседь.
Я осторожно подошла к куче. Итак, у меня есть тридцать дней. И я должна успеть разнести…
— Сто писем? — увидела я цифру «100».
Вместо нулей были черепа. Цифра таяла в воздухе, оставляя дымчатый след.
— Сто — это не так уж и много! Для тридцати дней! Да я могу и за день управиться! А я переживала… Я сейчас мигом все разнесу и «здравствуйте, я иду на поправку!» — внезапно обрадовалась я, придумав заранее себе миллионы писем. И расстроившись. Тоже заранее.
— Добиться согласия открыть конверт и прочитать письмо вслух. До конца! Ничего не утаив! Для мертвых — это просто чистая бумага в чистом конверте. Только тот, кто между жизнью и смертью может прочитать его, — продолжал голос, пока я украдкой считала, сколько писем в день мне нужно разносить, чтобы побыстрее вернуться в мир живых.
— А если мертвый отказывается… — наставляли меня, сбивая со счета.
— Что значит отказывается? — удивилась я. — Это же письма от родных, друзей, близких… Как можно отказаться читать их? В самом деле!
— То тебе придется найти способ… Не перебивай меня, а то мне пора спешить! — с укором посмотрели на меня.
