— Мне поступила жалоба. За порчу инвентаря у инвентаря. Теперь инвентарь категорический отказывается быть инвентарем, — строго произнес ректор. Я приготовилась, что мне сейчас влетит. Значит, ректору уже настучали про вампира…
— Извините, так случайно получилось, — лепетала я, искренне жалея бедного вампира. — Но я все исправила.
— Мне только что полчаса жаловались за то, что вы всем потоком предательский напали на безоружного вампира сзади, с целью лишить его моральной девственности с последующим нанесением тяжких задних страданий, — отчеканил ректор, а я приготовилась выслушать то, какая я нехорошая.
— Я больше так не буду, — каялась я, вспоминая выпученные красные глаза. — Только не надо меня ругать… Я все осознала… И оказала посильную помощь…
— В связи с чем, я постановил, что формально задание было выполнено на отлично! Отнесешь журнал. Оценку тебе исправят! — строго закончил ректор.
Эм… Что? Я точно все правильно расслышала? Меня даже ругать не будут? Он за меня заступился? Впервые в жизни за меня кто-то заступился!
— Где стенгазета? — спросил ректор, когда я замерла на пуговице пиджака.
— Какая стенгазета? — спросила я, не помня ничего про стенгазету.
— В Академии по плану был объявлен конкурс на лучшую стенгазету. Руками! — произнес ректор, выкладывая на стол мятое объявление, мимо которого я часто проходила на занятия. Конкурс объявили неделю назад.
Наша Академия всегда славилась активной студенческой жизнью. В Академии постоянно проводились конкурсы и соревнования среди факультетов. В которых, разумеется, я почти не участвовала.
— Я не умею рисовать… — заметила я, растирая руку и жалобно глядя на ректора. — Понимаете, у меня руки из … из попы…
— Тогда положи газету ее на стул! Чтобы удобней было! — произнес ректор, взмахнув рукой. На стуле появился огромный лист бумаги, свёрнутый в трубочку.
— Я еще раз повторяю, я — не художник, — заметила я, вздыхая и нервно поглядывая на свернутый лист. — У меня нет таланта!
— А если найду? — прищурился на меня ректор.
— Ну не умею я… — упиралась я, поглядывая с ужасом на лист бумаги.
— Ты же девушка! Разбуди в себе чувство прекрасного! — послышалось что-то похожее на приказ.
— Я вообще кисточку вообще в первый раз в руках держала! И не умею … рисовать… — я уже понимала, что отвертеться не получится.
— Рисовать стенгазету от «сейчас» до «готово!» — произнес ректор. Его лицо было непроницаемым.
— Хорошо! Но я не знаю, о чем писать! — удивилась я, с ужасом глядя на листок.
