Я представила, что со мной будет за двойку по боевой магии. Вторую двойку получать не хотелось. Меня и так ждут большие неприятности за неоправданное доверие. Возможно, меня даже съедят!
— Умри! — пискнула я и ударила не глядя. Тут же закрыв глаза я, отскочила.
— Аааааа! — заорал вампир, а я открыла один глаз, видя, что кол у вампира торчит из… Видимо, вампир перепугался и отвернулся, встав ко мне спиной. Кол пробил штаны и теперь торчал сзади вампира. А зря!
Впрочем, мне было ужасно неловко. Настолько неловко, что я закрыла рот руками.
Преподаватель отхлебнул что-то из серебряной фляги и тут же выпрыснул это наружу. Все это произошло за считанные мгновенья, показавшиеся мне вечностью.
— Вытащите это! — выдал вампир, падая со стула.
— Простите, я не хотела, — шептала я, прикрывая нос и рот руками. Мне хотелось бросится вампиру на помощь. И я бросилась.
— Я осторожно, не волнуйтесь! — прошептала я, видя, как узловатые серые пальцы с длинными когтями прикрывают кол. — Я его победила?
— Морально, да! — согласился Убигейль, пока я убеждала вампира показать ранение.
— Аааа! — орал вампир, пока я пыталась вытащить кол.
— Простите, я не хотела… Мне очень неловко. Хотите, я извинюсь! Сейчас я постараюсь все исправить… Не переживайте… Но мне нужно посмотреть… Я не знала, что в этот момент вы повернетесь ко мне боком… Не могли бы вы сейчас повернуться ко мне спиной, — лепетала я, окончательно растерявшись.
Заклинание работало. Кол очутился в моих руках.
— Видите? Почти не больно, — мило улыбнулась я, вручая кол преподавателю.
Вампир тут же обратился в огромную летучую мышь и улетел в сторону старинного шкафа с книгами и склянками, скрываясь в темноте.
— Урок окончен, — заметил голос Убигейля. Журнал захлопнулся. — Он взял швабру и направился в сторону шкафа, с которого посыпались древние манускрипты и склянки.
— Вылезай! — послышался голос, пока швабра шарила в темноте.
— Вы меня так в гроб загоните! — послышался голос.
— Посмотри на себя в зеркало! — рявкнул бывший охотник на нечисть. — На кого ты похож!
— Я в нем не отражаюсь! — послышался обиженный голос и шорох манускриптов и звон бьющихся склянок с застарелыми зельями и образцами.
Когда я уходила с журналом, последнее, что я видела, как Убигейль надрезал руку и орал: «Кис-кис-кис!». Я поспешила скрыться с места преступления. Щеки у меня горели. Мне было так неловко! Прижав к груди журнал, я осмотрелась и развернула его.
— Три? — вздохнула я, закрывая журнал. — Ой, простите!
