— Борислав, признай свою неправду.
Борислав не отвечал. Дымчато-золотой клинок был так близко от тугой синей жилы… Вновь заговорил Мороз:
— Борислав, ты побежден. Нет тебе чести в упорстве.
— Признаю… — чуть слышно выдохнул наконец Борислав, закрывая глаза. Ростислав легонько нажал, и из-под лезвия вытекло несколько алых капель. Еще секунду он ждал, давая Цвету Грозы напиться, затем отвел клинок и протянул руку.
— На память тебе, Борислав. Поднимись. Больше я не держу на тебя обиды.
Тяжело дыша, Борислав встал с земли и молча побрел прочь. Руки Ростислав он не принял. Мороз повернулся к Милане:
— Боярыня Милана, ты оправдана. Желаешь ли ты вернуться к мужу, или же роспуститься с ним?
— Желаю роспуститься, — кратко ответила женщина.
— Брак расторгнут. Желаешь ли ты взять с Борислава Сычева виру за сором?
— Желаю. В виру желаю взять свою дочь.
— Не согласен! — крикнул со своего места бывший муж.
— Боярыня Милана, виры тебе дать неможно. Нельзя забрать дитя из отцовского рода против воли отца и главы рода. Проси иной виры.
— Не надо.
Строгая красавица вмиг поблекла. Осталась несчастная изуродованная женщина. Она уже поняла, в какие силки сама себя загнала поспешным решением о разводе. К несчастью, было поздно.
— Таково решение суда. Да не отвергнет его Великий Сварог. Суд окончен.
Боярин Мороз поднялся со своего места и направился туда, где собрались в одну группу Бирючи и князевы люди. Теперь он уже мог подойти к ним, не опасаясь обвинений в предвзятости. Туда же пошел и Ростислав. Гордая Милана плакала. Яросветиха обнимала ее, утешая. Забава подскочила к отцу.
— Что ты натворил! — голосок ее звенел от гнева. — Рассудил, ничего не скажешь!
— По ряду и покону рассудил, — устало ответил Мороз. — Самому тошно, дочка. А ничего не поделаешь.
— Ага, рассудило волк овечку! Тошно стало, аж хвост изо рта торчит!
— Твой отец прав, Забавушка, — вмешался князь. — Девочка Сычева, а мать ее своей волей ушла из рода.
— А ты! — тут же набросилась девчонка и на князя. — Ты-то что сделал, чтобы Милане помочь?
— Все сделал, что мог. И что должен был.
— Все всё сделали, а только дитя осталось без матери, а мать без дитяти! Эх, да что с вами…
С досады махнув рукой, Забава побежала прочь, куда глаза глядят… Отрок Вадим, не спрося разрешения, помчался догонять сестру. Судья и князь посмотрели друг другу в глаза. Ну что они… Каждый поступил, как должен был. Ростислав не мог сделать ничего другого, как только вынудить мужа Миланы к поединку: только так он мог добиться ее безусловного оправдания. Мороз тоже — все, что мог, это по требованию Миланы расторгнуть брак; отдать ей дитя против воли отца не мог. Каждый поступил правильно, а только никому не стало лучше.
