Как мчались они! Из последних сил мчались быстроногие кони, которым не суждено было пережить этой скачки. Вот уже совсем близко громадная красная храмина, легкая ограда, ворота, по счастью, распахнутые ворота!
— В Храм! Скорее! — крикнул десятник. И тотчас же:
— Туда на конях нельзя!
Возница в последний миг успел вывернуть коней, один из караковых жеребцов споткнулся, возок опасно накренился… Женщины кубарем выкатились в снег, знахарка с визгом кинулась в ворота, Любава быстро прошла за ней — бежать не позволяла гордость, едва не сбив княгиню с ног, влетел перепуганный возчик. Княгиня, повернувшись к преследователям, закричала:
— Убежище!
Те заревели в ярости. Стрелять у священных стен они не решались, до противника было рукой подать, но они не успевали. Дружинники уже спешивались, поспешно отступая за храмовые ворота; десятник, положив руку на меч, ждал, пока последний из его людей ступит на освященную землю, и это едва не стоило ему жизни. Самый ярый из древлян подскочил к нему, занося копье… Кто-то отшвырнул русича внутрь. В воротах вырос старец в белых одеждах, величественным жестом поднявший руку. Древляне попятились. Великий жрец хранил молчание, но под взглядом его золотых глаз древляне нерешительно начали спешиваться, стаскивать шапки.
— Кто вы? — промолвил наконец золотоглазый старец.
Тот самый седеющий мужик, который ранее разговаривал с княгиней, выступил вперед. Он уже успел овладеть собой, и поэтому отвечал не без достоинства:
— Мы — вольные мужи из веси Нижний Волок.
— Почему вы преследовали этих людей?
— Преследовали ведьму, сбежавшую от суда, а эти… гм… люди помогли ей скрыться.
— В чем обвиняется ведьма?
— В потраве скота у Микулы Окуня, вот у него, значит.
— Какого именно скота?
— Да всего, сколько было. Корова с теленком, и овцы околели все до единой.
Обвинение было не просто серьезным. Потеря, да еще в одночасье, всего скота — это страшная катастрофа; это означало неизбежное разорение, голод, долги, которых вовек не отдать; возможно, и распад самой семьи, потому что кому-то придется идти на заработки, в батраки, или в услужение… Если ведьма действительно сотворила такое, она десять раз заслужила смерть. Тем не менее великий жрец продолжал расспрашивать:
— А кони?
— Была одна кобыла, та чуть живая, скоро, наверное, тоже падет.
— Почему обвинили именно эту ведьму?
— Так кроме Путихи никто в округе ворожбой не занимается. Еще слышали, как она бранилась с Окунихой, и грозила на нее навести порчу. И еще в ночь перед бедой ее видели около Окуневой хаты.
