Но поелику дела ему для доклада подсовывали роду неприятного, как то прошения на неправосудие, то скоро он императрице наскучил и от должности был отставлен без объяснений; написавши же в честь Ее Величества оду «Диана», награжден третьего табакеркой и назначен Коммерц-коллегии начальником.
В Коммерц же коллегии первым делом ревизовал таможенные склады. После оного начальник таможни с секретарем пустились против него в прямую войну, и хотя Воеводин всегда все три монарших подарка с собою носил и, когда враги против него усиливались, вынимал, будто табаку понюхать, чем врагов приводил в робость, однако, по облыжному доносу, будто получил с итальянского корабля запрещенный для ввоза бархат, бархат тот под его именем был на площади сожжен, из чего узнал он, что враги опять усилились, а оду писать не было досуга.
Будучи послан на розыск о еврейских раскольниках, Воеводин разумел, что хотя жиды никому ни из губернаторов, ни из сенаторов свойственниками приходиться не могут, но и тут, если правду разыскать, неминуемо какой-нибудь сильной руке на ногу наступишь. А не по истине он ни разыскивать, ни докладывать не умел, и всю надежду возлагал на новую оду, тем паче императрица не раз прашивала, чтобы писал вроде «Афины».
Посему, приехав в Могилев, оставил повозку с людьми на ямском постоялом дворе, нанял у одной престарелой немки покойчик, с тем чтобы она ему и кушанье предоставляла, и принялся за оду, но поскольку не был ни воспламенен подвигом гражданским, ни осенен общею мыслью, то сколько ни писал и ни марал — все выходило натянутое, холодное и обыкновенное, как у прочих цеховых стихотворцев, и, промучившись с неделю, отложил, ибо надо же было розыск начинать.
Из пяти раскольных раввинов того выбрав, на коего более всего написано было, особливо по неправильному забою скота, Воеводин, вместо того чтобы приказать его исправнику арестовать и в Могилев доставить, решил разведать дело на месте и, заручившись толмачом, по-еврейски и по-русски разумевшим и таким тощим, каких в Казанской губернии в хлебы запекают, чтобы получили сколько-нибудь живности, отправился в Камень, а приехав, увидел, что местечко нищее, дома хуже крестьянских, а жители такие оборванные, что если и изнуряют они поселян обманами, то немного себе с этих обманов пользы имеют.
Также чудно ему было, что все как будто навеселе, шатаются между домов, кто на дудке дудит, кто на скрипке тянет, зачали вокруг кареты плясать и петь, и в ладоши хлопать, и будто дорогу указывать, так что решил, что за другого приняли, ибо, если бы знали его цель и звание, разбежались бы на все стороны.
