У дочкиного подъезда Йоси столкнулся с двумя в черном, которые выносили кресло в вязаной клетчатой обивке. Йоси помнил, как Бонни и его жена делали эту обивку. Бонни вязала квадратики, а жена сшивала их. Идит было лет пять. Йоси посмотрел, как кресло ставят в открытые задние двери белого фургона.
— Эй! — На него, играя в воздухе, плыла спинка дивана.
Йоси отпрянул. Диван, как дирижабль, на спине вдвое согнутого грузчика выплыл из подъезда.
Идит не сказала отцу ничего. Йоси поднялся на второй этаж и вошел прямо в безобразие переезда. По полу мягко двигался клок пыли. На обеденном столе стояли набитые чем попало, незакрытые картонные коробки. Их клапаны торчали вверх, на одном висела половая тряпка. Кто-то (видна была только спина в черном), стоя в шкафу, изнутри гулко стучал по стенке. Дверцы были прислонены к стене рядом. У окна Йоси увидел зятя. Зять так сосредоточенно, склонив голову и глядя в одну точку, говорил по телефону, что не у кого было спросить, где Идит. Она сама метнулась из коридора — не к нему, а к коробкам на столе. Идит держала ладонями мягкую, светлую стопку белья. Из комнаты ей вслед пробовал голос ребенок. Йоси вынул из кармана сложенный пополам чек. Откровенность всегда была нужна ему с сыном. С дочкой они и так знали друг о друге все, что надо было знать. Йоси увидел, что Идит не стыдится.
— Далеко едете? — спросил он, протягивая чек.
— Нет, здесь, в городе, — спокойно ответила она, запихнула в картонку костюмчики, приняла от отца плотную бумажку и, подойдя к мужу, отдала ее ему.
Тот, не переставая говорить, зажал телефон между плечом и ухом, бегло взглянул радужными очками на Йоси, достал из нагрудного кармана бумажник, распялил нужное отделение и аккуратно вложил туда чек.
Много сказано о связи бесплатного сыра с мышеловкой. Раньше в капкан всегда попадал берущий бесплатное. Сегодня попадается дающий. Слышите, как хрипит Запад, взятый за горло миллионами оливковолицых прихлебателей?
В нагрузку к курам, яйцам и сахарному песку Ави выдавал штампованные субботние подсвечники и самоклеящиеся портреты — свой и Ребе. Получателям куриц пришлось оставить в тетрадке на столе свои адреса.
Ави велел Саше пройти по квартирам, напомнить, что портрет Ребе надо лепить на входную дверь снаружи, а Авин — там, где будет стоять подсвечник, потому что принято, зажигая субботние свечи, смотреть на портрет Учителя, а если не смотришь, лучше вообще не зажигать и раздать подсвечники тем, кто уже выкинул. Саша взвалил на плечо мешок с подсвечниками и, как песенный коробейник, пошел по этажам. Хрипло рычали и, склонив головы, тянулись к его брюкам широкоспинные шавки, похожие на меховые скамеечки. Пахло сигаретами «Ноблес», которые выдают в тюрьме, и настоявшимся в колбасе чесноком.
