23. Никогда не приземляй меня обратно
Энрике на протяжении всей своей исповеди изрядно прикладывался к виски. Бутыль почти опустела, когда его разглагольствования стали еще более вычурными и цветистыми, он явно закосел. После его тирады насчет того, что пора умирать, Никита встал с дивана, подошел, протянул руку.
-- Выпить дай, -- сказал.
-- Да бери, жалко, что ли... -- протянул Энрике ему бутылку. Никита сделал хроший глоток из горлышка, а в следующее мгновение ударил Энрике бутылкой по голове. Тот мешком осел в кресло.
-- Пошли, -- Никита буквально выдернул остолбеневшую Римму с дивана, решительно открыл дверь... За ней никого не было, лишь маленький холл с единственным окном безо всяких решеток и приоткрытой дверью. Никита глянул за дверь -- там мелькнула какая-то рыжая девица, этой самой рыжиной похожая на Кассандру. Никита распахнул окно, выпрыгнул сам, помог вылезти Римме. Позади хранил бренные останки ушедшей ночи тенистый парк, а перед ними был широкий луг, полный цветов и жизни: стрекотали кузнечики, порхали бабочки, птицы пели свою всегдашнюю оду всему живому.
-- Бежим? -- спросила Римма.
-- Конечно! -- и они помчались через луг, смеясь и более не заботясь, что кто-то их увидит. Если бы они оглянулись, то увидели бы двух девушек -одну рыжую, вторую темноволосую с косой до пояса, -- смотревших им вслед. Рыжая даже помахала им рукой. Но они не оглядывались. Добежав до края обрыва (там, кстати, валялось сломанное кресло-качалка, а внизу голубело прекрасное озеро), они не остановились, а...
...взмыли вверх, смеясь и ликуя. Легкость, неописуемая легкость переполняла их, и, глядя на землю, которую только что оставили, они и не помышляли ни о каком возвращении. Обнявшись, устремились они в свой вояж сквозь Вселенную.
0. Оплакивание
-- Еще одно, последнее сказанье, и летопись окончена моя, -- закрывая багажник своего "форда", процитировала Катя нелюбимого ею Пушкина. Машина даже чуть просела на задние колеса: помимо двух компьютеров, "мозгового камня" и еще нескольких особо ценных приборов, там были груды бумаг с расчетами и описаниями этапов беспримерного проекта, в одночасье загубленного этим слюнтяем Энрике. Еще в начале деятельности "Грез" и она, и Павел независимо друг от друга пришли к неутешительным выводам: если при трансляции использовать человеческий мозг, сны, конечно, будут стабильнее и красочнее, но вот реципиент в лучшем случае впадет в кому от страшной ментальной перегрузки. В худшем же сойдет с ума или даже умрет. Энрике что, разве не знал этого? А теперь несколько десятков человек то ли мертвы, то ли в коме, то ли рехнулись... Это уголовное дело, Катюша. И маленьким сроком тут не отделаешься. Пожизняк в лучшем случае. Или просто по-тихому пристукнут где-нибудь "при попытке к бегству", как социально опасное чудовище... Пора завязывать. Поздно, конечно, но лучше уж поздно, чем никогда. Теперь действительно, оставалось лишь одно, самое последнее.
