Сали перестал ходить в школу. Несколько раз я приходила к ним. Они живут в огромном доме. Прячут мальчика, не дают мне войти. Его мать совершенно неумолима. В школе его ничему не научат. Отец сам покажет ему все, что нужно знать. Большой уже. Все.
Возвращаюсь домой и посылаю телеграмму. Я больше не поеду в другой город. Понятно, что самому главному в школе не учат. Девочек выдают замуж в тринадцать-четырнадцать лет, за девственницу хорошо платят. Если за год она не родит ребенка, то ее могут вернуть и попросить назад деньги. Честно. Чисто. Никто не треплет себе нервы цивилизованным разводом и имущественными проблемами.
Мне нравятся цыгане. Они как картофелины. Зарываешь их глубоко в землю, а они вылезают, приумноженные и зрелые. Все честно. Нет лицемерия и интриг. Если они недовольны тобой, то соберутся все вместе перед твоим домом и выскажут все, что думают, будут кричать, ругаться, могут и нож вытащить… Все сделают, чтобы не держать зла на сердце, не нести его в свой дом, не прятать под подушкой.
Плюют друг другу в лицо, а потом сидят за одним столом. Как будто ничего не произошло. После еды они поют. А мы ужинаем и садимся смотреть телевизор, чтобы создать себе проблемы на завтра. Глупо. Глупо.
— Хочешь, убежим в Банское?
— Хочу.
Зло кричит мне в лицо, брызгает слюной. Капли падают на мою кожу и сжигают ее. Оно плюется, даже когда говорит спокойно:
— Расскажи, сколько мужчин было у тебя до меня?
— Рассказывай с подробностями!
— Как было с этим?
— Только это?! Врешь, сучка. Врешь.
— Рассказывай еще!
Я — замужняя женщина, которая призналась в сотне придуманных половых актов. Газета с объявлениями. Вечерние новости. Читаешь газету и понимаешь, что ты стала профи. Тогда начинаешь заниматься любовью, как по книге. Ударная любовь, ударенная любовь, прибитая и раздавленная любовь. Мне начинает нравиться. Стала принимать происходящее за нормальную любовь. Теперь для получения сексуального удовольствия мне нужно, чтобы меня били. Рассказывай, как было в первый раз! Еще! Еще!
Этот первый раз всегда должен быть разным. Первый раз — с ротой солдат, потом с целым полком, потом с армией, с несколькими армиями. Разве можно сказать, что у меня не было первого раза? Мне начинает нравиться словесная дефлорация, придуманный секс, оргазмы, аборты…
— Давай, давай!
После этого я получаю право лечь перед печкой. На землю. Как Золушка. Я ненавижу эту сказку, а принц так и не идет примерять туфельку. Ну его. Пусть себе корчится перед холодильником и измеряет напряжение в сети.
