Ну, вот и вся загадка!
– То есть ты держишь меня ради выкупа?
– Нет. Я не собираюсь тебя отдавать ему. И никакие деньги не заставят меня сделать это.
За мгновение положение мое стало хуже некуда.
– То есть… я останусь твоей рабыней навечно?
– Нет. – Он отставил чашку и посмотрел мне прямо в глаза. – Нет. Ты будешь ею, пока я не убью тебя.
Ненависть моя росла во мне с каждым днем.
Я ненавидел эту женщину.
Она была мне омерзительна.
Мне хотелось взрезать ее и вывернуть наизнанку. Причинить ей самую страшную боль. Сделать ее жизнь невыносимой. Она этого заслуживала. Она заслуживала самого лютого ужаса, от которого должна была трястись, не переставая. Чистого, абсолютного ада.
И я собирался ей это устроить.
Прошла неделя. За все это время я ни разу ее не видел. Она не приходила в столовую и, хотя ей было позволено свободно гулять по всему дому, так и не вылезла из своей конуры. Сидела тише воды ниже травы, как будто надеялась, что я забуду про нее.
А как я мог забыть, когда мою задницу буквально жгло огнем?
Моя душа жаждала лишь разрушения, лишь смерти. Я причинял ей страдания, и это сильно возбуждало. Мне хотелось, чтобы она вопила, плакала, истекала кровью. Ее конвульсии заставляли меня ощущать блаженство. Мне хотелось ее пытать – это доставляло сильнейшее наслаждение.
Спустя неделю мой член от таких мыслей уже не умещался в штанах. Ожидание бывает мучительнее самой пытки. Ей оставалось лишь ждать меня…
Наконец я созрел.
Был поздний вечер. Слуги уже спали. Я направился к ее комнате и вошел, не включая свет. Через раскрытое окно в дом вливалась тосканская жара, хотя солнце давным-давно село.
Она мгновенно села на своей постели, встревоженная моим появлением.
Я запер окно, чтобы снаружи не было слышно криков.
Она бросилась назад, пока не уперлась в изголовье кровати. От страха она глубоко и часто дышала, так что ее грудь поднималась и опадала. Однако в глазах ее горел все тот же огонь. Она не сдавалась без боя.
На это я и рассчитывал.
– Ты! Сюда!
Но она не двигалась. Молчала.
– Делай, что приказано, или хуже будет!
Она скрестила на груди руки:
– Пошел на х*й!
– Я надеялся, что будет именно так, – сказал я и, внезапно бросившись вперед, схватил ее за лодыжку.
Она заорала словно резаная и стала раздирать простыни, чтобы найти хоть какую-то опору и вырваться. Она отбивалась изо всех сил.
Наконец я повалил ее на живот и раздвинул ноги. В борьбе она даже не заметила тяжести моего тела. Затем я разорвал и отбросил ее ночную сорочку и трусы.
