– А вдруг мне удастся извлечь из этого пользу для себя?
– И какую?
Я искоса посмотрела на него:
– Как я понимаю, ты занимаешься чем-то не совсем законным. Проще говоря, совершаешь преступления. А чем именно ты занимаешься?
Боунс наклонился ко мне:
– А почему ты спрашиваешь?
– Ты заставил меня подчиняться. А я ненавижу быть рабыней. Мне противно быть жертвой. Мне очень хотелось прибить Франсину. Не потому, что она причиняла мне боль, а потому, что считала себя лучше. Но я поняла, что мало чем отличаюсь от тебя. Просто я не на той стороне, какой нужно.
Он приблизился ко мне почти вплотную и стал внимательно разглядывать мое лицо. Черт его знает, что он хотел там найти. Единственно, на что я надеялась, так это на то, что он поверит моим словам и не прихлопнет меня на месте. Ведь я только-только пришла в себя после ночи с его дружками… Новые мучения я уже не переживу.
Но Боунс и не собирался уличать меня во лжи.
– Так тебе нравится власть? – спросил он.
Он явно куда-то клонил, и мне ничего не оставалось, как подыгрывать. Я согласно кивнула.
– То есть тебе нужно то же, что и мне?
Я кивнула опять.
– Зачем?
Ответа у меня не было, даже мало-мальски вразумительного.
– Неважно, – наконец вымолвила я. – Власть – это образ мыслей. Это способность контролировать других людей. Это наркотик, с которого уже не слезешь. Цель, которой постоянно нужно добиваться. Титул, от которого не откажешься. Это… великий соблазн. Я понимаю, что мое положение безвыходное, но иногда… Иногда мне начинает даже нравиться. Я поймала себя на том, что представляю, будто кого-то бью, связываю, делаю рабом… От одной мысли аж дух захватывает.
Он смотрел на меня, почти не мигая. В его душе что-то менялось, впрочем, я могла только догадываться.
Боунс допил свой скотч и переложил стакан в другую руку:
– Завтра я покажу тебе кое-что…
– Что?
«Черт, только бы не пыточную камеру!»
– Увидишь.
На этот раз он снова оставил меня в покое. Вместо этого он заперся у себя. Черт его знает, чем он там занимался, да меня не очень-то это интересовало. Так что я провела вечер в приятном одиночестве.
И это было прекрасно.
Я думала. Думала о том, что мне удалось заставить его взглянуть на себя по-другому. Возможно, на него подействовали мое ложное восхищение и показная любовь к власти.
Но, что тоже было вполне вероятно, он еще сильнее разозлился на меня.
Черт его знает, может быть, он задумал назавтра отвезти меня в какое-нибудь ужасное место? Или притащить к себе в офис и отыметь посреди помещения на глазах своих сотрудников?
