Когда ночью папа зашел ко мне в комнату пожелать добрых снов, я спросила, почему мама так сильно переживает.
– Это один из ее способов выражения любви, – сказал он.
– Как когда Бяка лижет мне лицо? – спросила я.
Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
– Да, – сказал он. – Только без слюней.
Мне было интересно, работала ли зажигалка, что я нашла в почтовом ящике, так же, как зажигалка дяди Джеймса. Я приподняла крышку кончиками пальцев. Внутри было такое же колесико, но когда я нажала на него большим пальцем, оно не пошевелилось. Я попробовала еще несколько раз, но оно было крепко зажато. Мне было наплевать, если она была сломана – она все равно крутая. Я хотела оставить ее себе, но знала, что родители ни за что на свете не разрешили бы мне ее оставить. Особенно мама. Она даже не разрешала мне готовить попкорн в микроволновке, я же могу обжечь пальцы, открывая пакет.
Я перевернула зажигалку. Она превосходно ложилась в руку, и я не могу понятно объяснить, но в слове Зиппо было что-то манящее. Может, не говорить родителям про зажигалку? В конце концов, она нерабочая, и я не могу вернуть ее владельцу. Наверно, это был какой-то приезжий из города или кто-то просто швырнул ее из окна, потому что она больше не работала. Почему я не могу ее оставить себе, если мне хочется? Какой от нее вред?
– Что упало, то пропало, – шептала я, пряча зажигалку в ладони. Снова появилось ощущение, что внутри у меня стайка светлячков. Но на этот раз у меня был самый настоящий секрет. Только мой секрет.
Я прыгнула с дорожки на крыльцо, соскочила назад по ступенькам просто на всякий случай, три раза постучала по перилам и вошла в дом.
– Ну что, сегодня есть что-нибудь? – спросила мама и я вручила ей письмо.
– Чтоб мне провалиться, ваша светлость, посмотрите сами, – ответила я с английским акцентом.
– Ура! – радостно закричала она, держа в руке бледно-желтый конверт. – Это письмо от Хайди!
Прошло почти тринадцать лет с тех пор, как Хайди самостоятельно переехала из Рено, Невада, в Либерти, Нью Йорк, на крыльях таинственного слова, которое разрешается говорить только взрослым. С того момента, как Хайди решила вернуться домой, она поддерживала связь с моей мамой. Они слали друг другу открытки на большие праздники или фотографии из интересных мест. На оборотной стороне карточек они неизменно писали одно и то же слово: Юфь.
– Что это означает? – однажды спросила я у мамы, когда я была еще совсем маленькой.
Она открыла цветочную открытку, которую она купила на день рождения Хайди, и сняла колпачок с ручки.
