Религия занимала центральное место в жизни средневекового человека, общество центростремительно было ориентировано на церковь, в массовом сознании культивировалась мысль о духовном спасении. Об этом простым и понятным языком пишет X. К. Цандер: «Католическая вера была в XIII веке не просто какой-то конфессией, а тем, чем сегодня является свободно-демократический общественный порядок: системой взглядов, на которой держится все общество».
Альтернативы не было. Оппозицией — если этот термин в данном случае вообще применим — могли выступать разве что преследуемые еретики, то есть то самое «зло», против которого боролась инквизиция.
Только самый пытливый ум мог самостоятельно взрастить в себе сорняк сомнения, но на заре инквизиции таких было немного. Большинство принимало продиктованные истины за аксиомы. Прибавим к этому культивированное чувство священного долга и получим ревностного католика, выполняющего возложенную на него «почти что самим Господом миссию», нетерпимого к любому инакомыслию, истово верящего в правильность своих действий и отвергающего любые размышления по поводу навязанных аксиом.
Но, как уже говорилось, фанатиками становились не все, а некоторые из инквизиторов обладали даже весьма широкими взглядами, чему в немалой степени способствовало полученное ими хорошее образование.
«Атеистический словарь» (1985) рассматривает «фанатизм религиозный» как «доведенную до крайней степени приверженность религиозным идеям и стремление к неукоснительному следованию им в практической жизни, полную нетерпимость к иноверцам и инакомыслящим». Это определение не вызывает никакого желания уточнять что-либо и отлично вписывается в образ средневекового инквизитора, который хладнокровно руководит палачом в допросной комнате, чужими (а то и собственными) руками доводя несчастного арестанта до состояния, в котором смерть уже кажется тому избавлением и в котором он готов отказаться от любого своего убеждения, лишь бы только пытка прекратилась.
Тем не менее этот инквизитор далеко не всегда будет фанатиком. Поясним это на простых примерах.
Не единожды проводились соцопросы, в которых людей — мирных, добропорядочных граждан — спрашивали, как бы они поступили с террористом/маньяком-убийцей/насильником-педофилом (нужное подчеркнуть или добавить неупомянутое), который попал к ним в плен. Многие давали ответы типа «запер бы в темном подвале на хлебе и воде и мучил бы медленно и изощренно, заставляя его расплатиться за все те мерзости, что он делал» или «отдал бы властям, но только если бы его пообещали казнить»
