Полдень уже миновал, а груз все еще поступал в трюмы. Матросы продолжали наносить белила на без того блистающую белизной надстройку лайнера.
В это время в другой части Нью-Йорка в доме N 4 по 58-й авеню, принадлежавшем Чарльзу Б. Алек-сандеру, к собранию Общества специальной помощи с речью обращалась Мари де Паж. Эта хорошенькая бельгийка, жена доктора Антуана де Паж из Брюсселя, завершала свой успешный тур по Штатам по поручению бельгийского Общества помощи и госпиталя в Ла-Пенне, известного под названием «Госпиталь королевы», который находился под началом ее мужа и был уже забит ранеными.
Пожертвования значительно превысили 100 тыс. дол. наличными, примерно на такую же сумму было обещано поставок, и мадам де Паж рассматривала оказанный ей в Питсбурге несколько дней назад прием как «превосходящий» по результатам те, которые ей устраивали в Вашингтоне и других американских городах в течение двухмесячной поездки по стране.
В полдень, когда легкий майский ветерок из Центрального парка, проникая через открытые с кружевными шторами окна, доносил шум уличного движения с 5-й авеню, мадам де Паж наносила заключительные штрихи, рисуя положение ее истощенной войной Бельгии. Она говорила о войне взволнованно, поскольку один из ее сыновей сражался на Западном фронте.
Под конец она поблагодарила присутствующих и сказала, что должна поторопиться в гостиницу, чтобы упаковать вещи.
- Я отплываю завтра на «Лузитании», - сказала она.
Это была ее последняя отсрочка, необходимая для завершения дел в Америке. Мадам де Паж перед этим сдала свой билет на «Лапландию», которая вышла в море днем раньше.
В этот же самый час Альфред Гуинни Вандербилт, чьи капиталы составляли около 100 млн. дол., одевался к обеду в отеле в нижней части Парк-авеню. Его слуга Рональд Денье только что упаковал хозяйский багаж для трехнедельной поездки в Лондон. В других апартаментах няня укладывала в постели Альфреда-младшего и Джорджа. Отъезды и приезды в жизни их отца были такими заурядными событиями, что он попрощался с детьми так, будто отправился в свои конюшни на ферме в Оклахоме. Тем не менее он был хорошим и добрым отцом не только для Альфреда и Джорджа, но также и для Билла, который жил с его первой женой. Вандербилт превратил их покои в волшебный мир игрушек, и друзья свидетельствовали об истинном наслаждении, которое он получал от игр с детьми в редкие минуты досуга.
В этот раз к отъезду из дома его призывали лондонские конюшни. Как директор Международной конно-выставочной ассоциации, он должен был провести в Лондоне встречу с другими директорами. Служащие Национальной конно-выставочной ассоциации, с которыми он совещался сегодня днем, согласились, что война развивается быстро и следовало бы возобновить проведение осенних выставок, отмененных за год перед этим.
