Глухарь запротестовал было, но поскольку никто его не поддержал, затих. Консервы были из завода с Межгорья, со свежей партии. Деликатес. Так что вроде и выбил Глухарь пайки, но народ у него будет недоволен.
— По продовольствию решили. Что ещё? — спросил комендант. Расимыч протянул ему лист бумаги. Люций взял его, чувствуя, что едва сдерживается, чтобы не порвать его и не швырнуть в обмороженную рожу.
«Запрос дополнительных культурных услуг. Шахтёры — 10 сеансов в неделю».
«О Господи, — оторопело подумал комендант, — культуры им не хватает. Этим хлеба мало, тем зрелищ».
— Где я вам возьму их? — спросил комендант. — И так киномеханик мне все уши прожужжал, что нужно технику меньше гонять. Помрёт телек или плеер, что смотреть будете?
— Народ у меня не железный. И хотя некоторые думают, что мы там загораем, мои там пашут! — Расимыч не говорил, а выстреливал слова, забрызгивая стол слюной. — Люди должны отдыхать! А сеансы предлагаю забрать у жабы в комбезе.
Глухарь перегнулся над столом и попытался ударить Расимыча в лицо, но тот легко увернулся от кулака. С видимым удовольствием шахтёр замахнулся в ответ и врезал Глухарю в челюсть. Фермера снесло с табурета, но через секунду он встряхнул головой, вскочил, как на пружинах, и бросился мимо стола на Расимыча, на ходу подхватывая табурет.
— Стоять! — заорал комендант. — Сейчас на мороз обоих выгоню!
Глухарь послушно сел, словно и не видел замахнувшегося Расимыча. Вроде и меньше Расимыча в полтора раза, и удар у шахтёра, которым можно стены крушить, а Глухарь словно и не заметил. Страшный человек, непредсказуемый. Расимыч простой и понятный — может, конечно, взорваться, но это как раз привычно. Вот Глухарь, тот как полынья под снегом — не заметишь, как в биореактор тебя запихает.
Эх, осатанел народ — сейчас Эльвира была бы кстати. В такие моменты он звал её по пустяковому вопросу, и она одним присутствием успокаивала мужиков. Комендант зажмурился от удовольствия, вспоминая пышные формы помощницы, которая была до Карины. Если бы она зашла, все мужики и забыли бы и про пайки, и про разногласия. Но не зайдёт — после появления Карины, он сам перевёл её в медицинский блок, в регистратуру.
— Сыма, позови Карину, пусть хлеба всем принесёт, — крикнул Люций охраннику Фангата.
Спорщики утихли, когда помощница внесла чайник и корзинку с нарезанным хлебом.
— На сегодня всё, — сказал Люций. — Если остались вопросы, оставьте Карине и следующее совещание начнём с них.
