За грудой камней и кусков горной породы, принесенных оползнем, дорога выглядела не лучше. Она превратилась в месиво, и грязь быстро налипла на мокрые сапожки и подол платья, значительно утяжелив их. Каждое движение требовало усилий, увязающие в грязи ноги едва удавалось поднимать. Джейн сошла на обочину, где трава могла защитить от вязкой почвы. Километр — совсем немного, когда выходишь на прогулку солнечным днем, но в темень, когда струи дождя хлещут по плечам, а в небе полыхают молнии, преодолеть даже несколько метров — уже победа. Вечерний холод пробирал до костей, ужас сдавливал грудь. Джейн подняла саквояж и прижала к груди.
Наконец она миновала поворот и увидела очертания Линдридж-холла. Близилась ночь, свет горел лишь в одном окне особняка. Вспышки молний, подсвечивавшие серый фасад, помогли разглядеть тропинку и дверь. Джейн поспешно поднялась по ступеням, едва не запутавшись в промокших юбках, бросила саквояж и принялась стучать в дверь. От холодного воздуха легкие разрывались. Портик защищал от дождя, но не от ветра, и Джейн с каждой минутой все больше мерзла. Она снова забарабанила в дверь до боли в руках, затем, отчаявшись, вышла из укрытия и запрокинула голову. В окне по-прежнему горел свет, но не было видно ни теней, ни человеческих фигур, ни других признаков жизни.
Впрочем, это неважно, она уехала не более часа назад. Даже если миссис Лутбрайт и миссис Перл ушли домой перед грозой, Августин все равно должен находиться в доме, он никому не позволит мерзнуть на его пороге. Но входная дверь оставалась закрытой. В какое-то мгновение Джейн стало по-настоящему страшно.
Положение более чем затруднительное. Холод сковывал движения, сердце билось сильнее. Необходимо как-то попасть внутрь, доктор никогда не услышит ее крики сквозь каменные стены.
Джейн отодвинула щеколду и нажала на дверь. Та неожиданно поддалась.
Она вошла внутрь, едва не плача от счастья, волоком втащила за собой саквояж. Ее окутала густая тьма холла. Дверь захлопнулась сама собой; вверху, над головой, переливались и мигали крошечные, словно точки, голубые огоньки.
Газовый светильник. Джейн пошла вдоль оклеенной обоями стены, ощупывая ее руками в поисках выключателя. Он есть, непременно должен быть… Пальцы коснулись диска, закрытого богато украшенным орнаментом, повернули. Вспыхнул мягкий свет. Джейн с облегчением прислонилась к стене, затем спохватилась и отошла, боясь испачкать обои.
— Августин! — крикнула она, поежилась от холода и пошла к саквояжу. — Августин, это я, Джейн. Ты здесь?
