Сборы Щукиных в поездку на курорт во многом напоминали тот старый русский порядок, по которому готовился к подобным поездкам еще отец Сергея Щукина Иван Васильевич, о котором рассказывалось ранее. В первые дни июня начиналась упаковка – долгая и сложная процедура подготовки квартиры к отъезду обитателей, сбор всевозможных домашних принадлежностей: скажем, есть из чужих тарелок им представлялось немыслимым. Вещи отправляли отдельно, почтовым поездом, нанимали такси, ехали на вокзал, потом – первый вечер на новой вилле (однажды Матисс очень удивился, когда в 1919 году предложил Щукину-эмигранту совместно навестить старого Ренуара. Они договорились встретиться в поезде. Матисс долго не мог найти своего московского патрона: все дело в том, что он искал Сергея Ивановича в первом классе, а тот всегда ездил вторым, впрочем, вполне комфортабельным, – не из экономии, а в силу традиции: первым классом ездили только авантюристы и нувориши).
Так было и после Второй мировой войны, во все времена семья Щукиных сохраняла жизненный уклад, к которому привыкла в России. Сергей Иванович на протяжении 30 лет содержал примерно десять человек, семья его младшей дочери, Ирины Сергеевны, занимала обширную собственную квартиру в престижном 16-м округе Парижа. Семья его старшей дочери, Екатерины, жила в построенной отцом вилле на Лазурном Берегу, никто из них вплоть до 1970-х годов даже не работал. Когда же надо было покрыть долги, то наследники Щукина порой продавали собранные им картины. Ведь и в эмиграции Сергею Ивановичу случалось вспомнить былое увлечение собирательством. Но во Франции оно не носило столь активного характера, как в России. Да и сам он признавал, что лучшие картины остались на родине. Последними картинами, приобретенными Щукиным во Франции, были работы художников Ле Фоконье и Дюфи.
Несмотря на это, Щукин не потерял связей и с представителями художественной элиты западных стран. В его дом приходили многие известные художники, но бывали здесь и начинающие. Ему предлагали деньги только за то, чтобы он повесил у себя картину того или иного неизвестного живописца. Но Щукин никогда своими принципами не торговал. Так, однажды владелец художественного салона предложил Сергею Ивановичу вступить в одно выгодное предприятие. Причем Щукину даже не требовалось вкладывать деньги. Нужно было лишь его имя. Щукин должен был «кого-нибудь собирать», повесив у себя большое количество картин того или иного художника. Затем в художественных кругах стало бы известно, что картины этого художника собирает Щукин. И тогда их стоимость возросла бы сразу и очень намного. Только потому, что его собирает Щукин! Сергей Иванович отказался от такого предложения, хотя в денежном выражении оно было весьма прибыльно. Вот насколько высоко ценилось имя русского собирателя за границей. И уж конечно, несравнимо это с тем, как относились в это же время в России к брату Щукина – Дмитрию.
