- Я летчик-истребитель, - говорю. - Я специально выбрал училище, где учат летать на реактивных, а не…
- Вы не так поняли, - успокоили меня. - Речь идет о дальних полетах - о полетах на ракетах вокруг Земли.
Несмотря на то что уже тогда в космическом пространстве кружился не один спутник, полеты человека в космос относились все еще к области фантастики. Даже среди нашей летающей братии о них всерьез не говорили.
- Вокруг Земли? - с сомнением переспросил я и, тут же поняв, о чем речь, с поспешностью добавил: - Я согласен.
- Но вам придется еще пройти очень серьезное медицинское обследование в Москве. Можете споткнуться на каком-либо испытании, и все ваши старания окажутся напрасными. Вас это не смущает?
Этот вопрос звучал предостерегающе. В нем чувствовалась вся серьезность нашего разговора. Он подводил итог. Он требовал от меня вдумчивости и отчета перед самим собой.
- Я готов! - сказал я.
- Тогда ждите вызова из Москвы, - обнадежили меня.
К вечеру узнал, что многие из тех, кто был на второй беседе, не получили приглашения на отборочную комиссию. Некоторые по разным личным соображениям сами отказались от предложения работать на новой технике, и нас осталось только шестеро. Одним из тех, кто оказался в этой шестерке, был Юрий Гагарин.
Летчик-космонавт СССР Валерий БЫКОВСКИЙ. Моей мечтой было стать летчиком-испытателем.
«Чтобы мечта осуществилась, нужно действовать!» - решил я и подал командованию части рапорт: «Прошу допустить меня к испытательской работе».
И вот однажды меня вызвали к командиру части полковнику Алешкину. В кабинете было много народу. Никого, кроме самого командира и замполита, я не знал, да и не встречал раньше в расположении гарнизона. Большинство - медики.
Полковник сказал:
- Вы рветесь в летчики-испытатели. Так вот эти товарищи, - он кивнул в сторону врачей, - могут помочь вам.
Я чувствовал, как меня рассматривали: пристально, с любопытством.
Потом один из врачей спросил:
- Часто ли вам приходилось испытывать в полетах перегрузки и какие?
Кувыркаясь в воздухе, делая фигуры высшего пилотажа, я иногда нарушал инструкции и создавал предельно трудные условия для себя и для машины. Врать не стал и, несмотря на то что понимал, как влетит мне от командира, признался как на духу:
- Бывали пяти-шестикратные перегрузки… восьми… Можно бы и побольше, но нам запрещают…
Смотрю - гости переглядываются, смеются. Поди знай, кому что по вкусу!
- Вы хотели бы летать на новой технике? - спросил один из врачей.
