Катрин покачала головой.
— Ты настоящий лох! Иногда я понимаю твою бывшую.
Это замечание укололо Лукаса. Он начал уже было опять оправдываться, но Зеркало перебило его: «Схвати ее крепко за руку и скажи ей, что никто не должен так с тобой разговаривать!»
Лукас последовал этому совету.
— Ты спятил? — воскликнула Катрин. Но в ее глазах промелькнуло что-то похожее на уважение.
Может, ему это просто показалось.
— Хватит возбухать, ты, коза! В следующий раз будешь делать все сама!
Ее лицо помрачнело, и уважение, которое он видел в ее глазах, куда-то исчезло.
— Никогда больше не называй меня так! — тихо сказала она.
— Прости меня… — начал Лукас, но Зеркало снова прервало его: «Скажи ей, что ты будешь называешь ее так, как считаешь нужным».
— Я буду называть тебя так, как считаю нужным.
— Эй, ты сейчас говоришь как настоящий мачо!
Лукас не знал, что на это сказать, да и Зеркало молчало. Промолчал и он.
Она прижалась к нему.
— Мне это нравится. Жалко только, что это не настоящий ты, а все эти слова тебе нашептывает в ухо Зеркало.
— Скажи ей, что Зеркало отражает твое истинное «я», — порекомендовало устройство.
Лукас повторил сказанное.
— Хорошо, — произнесла Катрин. — Дай сюда свое волшебное Зеркало.
Он повиновался.
Катрин медленно лизнула языком дисплей и провела им по промежности. Затем она вернула устройство Лукасу и, пока он обалдело сжимал его, страстно впилась ему в губы.
— Когда мы придем домой, я хочу, чтобы ты взял меня очень жестко, — прошептала она.
— Конечно, детка, я это сделаю, — сказал он, почувствовав, что брюки стали тесны ему в паху.
— Я разговаривала не с тобой, — ответила Катрин, и рука ее скользнула по его ширинке, — а с твоим Зеркалом.
В четырнадцать пятьдесят восемь Фрейя позвонила в дверь писательской квартиры. На двери и на стене рядом с ней кто-то написал красной краской: «Здесь жевет сумасшедший технофоб, распространяющий лживые скас…»
Салу оказался высоким пожилым мужчиной со слишком большим носом и тонкими волосами. Он провел Фрейю в маленькую гостиную, где ждали Энди и Виктория. Виктория Юнгханс оказалась красавицей с большими миндалевидными глазами и полными губами. Энди Виллерт не смотрел Фрейе в глаза, когда протягивал ей для рукопожатия свою расслабленную кисть.
— Я Фрейя Хармсен, — представилась она.
— Я думал, вы из Лондона, — ответил Салу, явно удивленный тем, что она говорит по-немецки без акцента.
— Я работаю в Лондоне, но выросла в Шлезвиг-Гольштейне, точнее, во Флеккеби, неподалеку от Эккернфёрде.
