Оперативный простор | страница 9



– Другими словами: Кравченко у нас теперь розовый и пушистый?

Смушко вряд ли мог знать эту идиому (для подстраховки я даже заменил слово «белый» на другую окраску), но моментально уловил смысл и кивнул в ответ.

– Да, по этой линии Кравченко не зацепило.

– А если попробовать забрать Симкина к нам – поколоть его здесь? – во мне разыгрался охотничий азарт.

– Его сейчас архангел Гавриил колет, – грустно сказал Смушко.

– Хотите сказать…

– После того, как Симкин в письменном виде дал признательные показания, он повесился у себя в камере. Дескать, чувствую глубокие угрызения совести, страдаю за то, что подвёл товарищей, больше не могу жить… Его нашли уже холодным.

– Кравченко… сука! – вырвалось у меня.

– Я тоже думаю, что его повесили, – подтвердил Смушко. – Заставили написать письмо, а потом отправили на тот свет.

– А что комиссия?

– Комиссия – ничего. Признания Симкина их вполне удовлетворили. Конечно, Кравченко влепили строгий выговор, но с должности не сняли.

– Думаете, помогают высокие покровители из Москвы? – предположил я.

– Похоже на то. Любой другой уже турманом бы вылетел с поста.

– А почему не зашли с другой стороны… Этот Батыр, который в меня стрелял… Говорили, что он работает в ГПУ.

– Работал, – поправил Смушко. – Кравченко предъявил приказ, по которому этого Батыра уволили ещё две недели назад как не внушающего доверия. Более того, по нему велась разработка со стороны ГПУ. Причём всё официально, с печатями и подписями.

– Красиво обставился товарищ Кравченко, – невольно восхитился я.

– Это ещё не самое плохое, товарищ Быстров. Комиссия уезжает в Москву, а Кравченко теперь жаждет твоей крови.

– Ну, ему ко мне не подкопаться, – слегка легкомысленно произнёс я.

– Ошибаешься, – с горечью сказал Смушко. – Тебя хотят обвинить в применении пыток.

– Небось со слов бандита Трубки? – хмыкнул я. – Ну-ну, и что этому бандиту веры больше, чем мне?

– Кроме показаний Трубки есть ещё и показания Баштанова… Ну, то есть того, кого все по-прежнему считают Михаилом Баштановым.

– Так он же мёртв! – вырвалось у меня.

– Эта сволочь успела заранее написать на тебя жалобу чекистам.

– Вот же сволочь, этот Миша! – вырвалось у меня. – Даже после смерти пакостит!

– Ну, а поскольку никто не знает, что Баштанов – не тот, за кого он себя выдавал, и все считают, что это наш товарищ, который героически погиб в схватке с опасным преступником, его слова в глазах ГПУ и особенно товарища Кравченко имеют большой вес. Как понимаешь, посадить тебя вряд ли посадят, но вот из губрозыска уволить могут.