Замерев в нерешительности, он все же протянул руку и коснулся дверной ручки. Дернул… и чуть не растянулся, поскользнувшись на мокрой террасе, а дверь, неожиданно легко поддавшись, с каким-то почти чавканьем приоткрылась на несколько сантиметров и застряла, будто что-то в темной прихожей потянуло ее обратно.
Он застыл, не выпуская ручку, борясь с нарастающим желанием повернуться и бежать, бежать прочь из этого жуткого места. Как только он представил себе, что уходит, нет — улепетывает со всех ног, по колено проваливаясь в густой рассветный туман, что-то внутри него отозвалось болезненным толчком, и он услышал, или ему показалось, что он услышал, тихий настойчивый шепот:
«Хорошо-о… — протяжно шептало нечто внутри, — хорошо-о-о…»
Он зажмурился и, решительно отогнав морок, опять потянул за ручку — дверь поддалась неохотно, со скрежетом, и скрежет этот почти заглушил разочарованный вздох в его голове.
Тьма за дверью была непроглядной. Ступить в этот мрак — попасть в топь.
Он не хотел. Все его естество противилось самой мысли о том, что ему придется находиться внутри этого гнилого черного дома. Но каким бы сильным не был страх, он чувствовал что стоит ему развернуться и побежать, как нечто внутри него возликует и… Что тогда? Почему-то, он знал, что последствия такого решения будут необратимы не только для него, но и…
— Что со мной? — он застонал и, с опаской опершись на дверной косяк, притаился в нерешительности, нелепо прижав руку к горячему лбу. Зажмурившись от острой боли в висках, пересилил себя и, подобно человеку, шагающему с крыши многоэтажки задержав дыхание, на ватных, подкашивающихся ногах ввалился всем телом в мрак прихожей.
В ушах его возмущенно визжало существо, запертое внутри.
Уже не удивляясь и не вздрагивая, ни на миг не прекращая движения, он решительно развернулся к двери лицом и с силой потянул ее на себя, отрезая путь к отступлению.
Дверь захлопнулась с тем же влажным гнилым чавканьем, и он остался наедине с непроглядной тьмой.
— Будем жить здесь, — прошептал он, — здесь и поживем.
И улыбнулся темноте, ощущая, как чужая ненависть переполняет его.
