Нет, ни в коем случае нельзя поддаваться эмоциям. Он напился, или… его отравили, подмешали что-то в питье, возможно, украли машину — это объяснило бы отсутствие ключей и телефона в кармане. Быть может, грабители в спешке не заметили кошелька, а может, и пожалели незадачливую жертву, оставив ей кругленькую сумму в качестве компенсации за отобранную собственность. История показалась ему высосанной из пальца и явно не налазила даже на самую больную голову, но при наличии отсутствия, как говорится, пока представлялось, что все случившееся с ним — не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.
Теперь важно добраться до телефона, уж коль никто из деградантов-посетителей не собирается ему помогать. Да и не было у него ни малейшего желания оставаться в этой грязной наливайке, где, чего доброго, его прирежут и отберут последние деньги. Положительно, нужно искать телефон. Наверняка по пути в город (как же называется этот чертов город?) есть и другие, работающие автозаправки. Оттуда можно вызвать помощь — ему не улыбалось топать всю дорогу (верст двадцать пять, как сказал гиппопотам за барной стойкой). А там, домой, по указанному адресу, к врачам, в психушку, милицию, к чертовой матери — лишь бы подальше отсюда.
Он поглубже втянул голову в плечи — холод пробирал даже сквозь толстую добротную кожу, да и отсутствие шапки сказывалось — у него начали мерзнуть уши — и побрел в сторону дороги.
Проходя мимо рекламного столба, еще раз окинул взглядом «Победу». Несмотря на ржавчину и одеяло из желтой листвы, машина не производила впечатления брошенной. Скорее, складывалось впечатление, что хозяин оставил ее перед тем, как… зайти в бар и застрять там на неделю.
Выйдя за территорию заправки, он оказался на двухполосном шоссе. Серое, все в выбоинах и ямах дорожное полотно змеей уползало за далекий горизонт. По обе стороны дороги, насколько хватало глаз, тянулись бесконечные поля, поросшие увядшей травой и сорняками. Редко-редко корявыми пальцами торчали черные сухие тополя, посаженные у обочины.
В последний раз оглянувшись на бар (издалека здание казалось еще более неухоженным, вызывая омерзение), Андрей решительно побрел прочь, в сторону, указанную барменом.
— Будем надеяться, что он хоть направление указал верно, — пробурчал он и осекся: собственный голос казался неестественно плоским и совершенно незнакомым. Тишина, в которую он погрузился, была настолько плотной, что каждый звук бил по ушам нескрываемой угрозой.
