Разумеется, она считала этот выбор результатом моего растлевающего влияния на дочь и не могла – или не хотела – видеть, что, возможно, сама приложила к этому руку. Когда мы объявили о помолвке, Барбара немедленно взяла на себя руководство свадебными приготовлениями, и, чтобы отвоевать обратно контроль за ситуацией, Кэт в один прекрасный день за обедом сообщила, что матери не нужно больше волноваться о псалмах и проповедях, что мы уже вошли в контакт с Бюро регистраций города и зарезервировали место в очереди на пятое июня. В очереди?! Слово застряло у Барбары в горле. Зарезервировали? Звучало так, будто мы собрались на тренировку к инструктору по горным лыжам, а не сочетаться браком.
Она проплакала все время, пока пекла клафути, задуманное ею на десерт, и потом плакала с небольшими перерывами все шесть месяцев, пока к ее дому не подъехало такси, чтобы отвезти ее и преподобного отца в Бюро регистрации браков. Кэт, со своей стороны, выглядела так, будто мероприятие полностью ее устраивало, но, пока мы сидели на кожаной банкетке, дожидаясь своей очереди, я видел, что она жалеет, что настояла на своем. Честно говоря, я думаю, она все бы отдала, чтобы бракосочетание прошло в церкви, с кружевами, колоколами, певцами в рюшах и прочим.
– Вы с миссис Пентекост венчались в церкви, верно? – спросила она у Отца.
– Угу, милая, – отозвался он.
– В деревне?
– Ага, у Святого Михаила, – сказал Отец.
– Джон показывал мне фотографии его мамы, – продолжала Кэт. – Она была такой красивой.
На самом деле не была. В том смысле, как это обычно понимается. Но Отец слегка улыбнулся в ответ и перевел взгляд на дорогу.
Кэт начала что-то говорить, но умолкла, когда мы выехали из-под деревьев и с левой стороны нашим глазам открылось ущелье. Лишь хлипкое проволочное ограждение, обвешанное клочками шерсти, не давало автомобилю соскользнуть в пенящийся внизу поток, но Отец ездил по этой дороге в любое время года, днем и ночью, и теперь невозмутимо закладывал один вираж за другим.
Ветер крепчал по мере того, как мы поднимались все выше, и Кэт стиснула мою руку. Когда мы добрались до Сайк Хаус, особняка грязно-коричневого цвета, стоявшего в отдалении от дороги под сенью каштанов, ветер перерос в шторм, и листья и ветви деревьев разметало вдоль всей Просеки, как называлась дальше наша дорога.
Приблизительно три мили дорога вилась через холмы на север, а далее, у Вайрсдейла, она спускалась вниз к торговым городкам, от которых отходили боковые дороги к портовым поселкам на побережье. На протяжении многих веков по этому пути, мрачному, болотистому, через холмы шли караваны вьючных лошадей.
