. В 1859 г. число сочинений было официально сокращено, однако в 1866 г. вновь увеличено. Ректор МДА протоиерей А.В. Горский, видя, как студенты тяготятся традиционными «рассуждениями», предполагал давать научные сочинения или статьи для критического разбора и сравнительного анализа
[313]. Но споры шли лишь о количестве и темах традиционных «рассуждений», а не об изменении форм самостоятельной работы студентов и активизации их знаний. Таким образом, принципиального решения вопрос о самостоятельных занятиях студентов так и не получил.
В 1863 г. Синод попытался разрешить проблему, связанную с длительным утверждением в академических степенях, но она успеха не имела[314]. Ожидание решения Синода об утверждении в степенях не давало возможности распределить выпускников по духовно-учебным местам, они искали места в других ведомствах. В 1864 г. Святейший Синод издал специальное распоряжение: на духовно-учебную службу распределяли, не дожидаясь утверждения в степенях, на основании разрядных списков, Конференциям предоставлялись списки вакантных мест в семинариях всех округов, распределение проводилось с возможным учетом склонностей выпускника, по всем духовно-учебным округам[315]. Но проблемы утечки кадров из духовно-учебной системы это не решило.
Таким образом, в академическом учебном процессе в конце 1850-х – начале 1860-х гг. боролись две тенденции. С одной стороны, предпринимались попытки облегчить проблему многопредметности, систематизировать учебные планы, ввести элементы педагогической подготовки студентов, активизировать научную деятельность членов корпораций. С другой стороны, эти попытки, хотя и не были совершенно бесплодны, не приносили желаемого результата. Локальные изменения учебных планов и учебных программ не решали основных проблем, члены корпораций не могли сосредоточиться на определенном учебном предмете, а, следовательно, не могли совершенствоваться в научном и учебно-методическом отношении. Открывшаяся возможность перехода преподавателей и студентов из духовной системы образования в светскую способствовала критическим оценкам состояния высшей духовной школы, а усилившийся отток кадров, в свою очередь, был симптомом скорого кризиса.
Хотя авторитет академий, как «вертограда наук» духовных, не подвергался сомнению в церковных кругах, недостаточный уровень развития этих наук в конце 1850-х – 1860-х гг. ощущался особенно болезненно. Тем не менее именно в последнее предреформенное десятилетие академиями было начато несколько серьезных и масштабных научных проектов, которые способствовали активизации научных сил академий. Начавшийся в 1857–1858 гг. новый этап перевода Библии на русский язык вызвал интерес к научной работе в области библеистики, дал опыт совместной работы всех академий
