САКРАЛЬНОЕ
...Я обитала не в жизни, а в смерти.
Сколько себя помню,
передо мной все время вставали мертвецы:
«Напрасно ты отворачиваешься, прячешься, отрекаешься…
ты в кругу своей семьи,
и сегодня вечером будешь с нами».
Мертвецы вели ласковые, любезные
или сардонические речи,
а порой, в подражании Христу,
этому извечно униженному и оскорбленному,
нездоровому палачу…
они открывали мне свои объятья.
Я шла с запада на восток,
из одной страны в другую,
из города в город — и все время между могил.
Земля уходила из под ног — поросшая травой или вымощенная —
я висела между небом и землей, потолком и полом.
Мои больные глаза вывернулись к миру волокнистыми зеницами, руки, повиснув культями, влачили безумное наследство. Я гарцевала на облаках, напоминая косматую помешанную или нищенку. Ощущая себя чуть ли не монстром, я перестала узнавать людей, которых я, однако, так любила.
И вот я оказалась
в небе Диорамы,
где продрогнув до самых костей,
мало–помалу окаменевая,
я стала превосходной частью декорации.
В чем для меня выражается понятие сакрального?
Сакральное — тот бесконечно редкий миг, когда «извечная часть», которую несет в себе всякое существо, вступает в жизнь, захватывается всеобщим движением, вовлекается в него, реализуется.
Для меня это нечто такое, что брошено на чашу весов со смертью, скреплено печатью смерти.
Постоянная угроза смерти — пьянящий абсолют, жизнь захватывает его, приподнимает над собой, выбрасывает наружу мою глубинную суть, это как извержение вулкана, падение метеора.
Самые решительные «шаги» в своей жизни я делала в состоянии транса, только это и позволяло мне действовать наперекор любой преграде (трезвость ума, физическая слабость и т. д., и т. п.).
За это я, не раздумывая, отдала бы жизнь.
Всякий, кто (больше) не способен испытать это чувство, проживает лишенную смысл, лишенную сакрального жизнь.
На мой взгляд, определения, которым вы приписываете сакральный смысл — «чарующий», «необычайный», «опасный», «запретный» — сами по себе наделены грандиозным смыслом и соблазном. И этого соблазна вполне достаточно, чтобы придать им того самого колдовства, что нас завораживает, уносит за рамки повседневности, того самого перемещения, ощущения, будто что‑то происходит.
Но для меня сакральное не в этом.
Когда вы называете «сакральным» то, что заставляет вас защитить друга от наветов или, скорее, дерзновенно и неистово вступиться за предмет вашей любви, я с вами не согласна. Этот миг, когда слово равносильно испытываемому чувству, я называю несколько проще: единственно стоящие моменты «жизни с другими».
