Пока ты здесь | страница 19
– В смысле день закончился?
Дина непонимающе потеребила замолчавшего спутника за рукав.
– Ну, я же говорил тебе, что день для каждого свой? Вот пока я с тобой, мой день будет длиться столько же, сколько и твой. А вчера… – Алекс помрачнел. – Вчера я ничем не успел помочь одному человеку. Он вспоминал слишком медленно, а солнце двигалось слишком быстро…
Девушка непроизвольно ускорила шаг, встревоженно посмотрев в блеклое небо. Солнце будто зацепилось за крышу одной из высоток и никуда не двигалось. До зенита было еще далеко, хотя, судя по ощущениям, оно должно было уже стоять там, прямо над их головами.
– Это здесь.
Алекс сверился с табличкой на стене и завернул за угол длинного кирпичного дома, во двор.
Именно здесь Дина и очнулась на рассвете. Сейчас двор не показался ей таким пугающим, хотя тишина и пустота продолжали нервировать.
– Подожди, я отъеду…
Выдав дежурную фразу, папа протискивается в машину с водительской стороны. С пассажирской повторить такой трюк невозможно: до зеркала соседского «вольво» каких-то тридцать сантиметров, а двери у «паджеро» широкие. Так что Дина остается ждать, нетерпеливо притопывая.
Машин во дворе так много, что они жмутся друг к другу боками. Хозяева вынуждены ставить их максимально близко, чтобы не колесить по кварталу в поисках свободного местечка. Сегодня важный день, опаздывать совсем не годится. Они, как всегда, едут на соревнования первыми, мама появится уже к разминке. Улицы пусты, никаких пробок. Воскресенье, 06:30 утра.
Дина моргнула – стоянка была пуста. Ни соседского «вольво», ни серебристой «хондочки», ни красного малютки-«смарта», о котором она, кажется, мечтала. Двор без машин казался осиротевшим.
– Мой подъезд.
Дина замерла перед массивной железной дверью. Подняла голову так резко, что хрустнула шея. Все окна выглядели одинаково тусклыми. На седьмом этаже, в пустой квартире, притаились воспоминания. Ей отчаянно не хотелось туда идти. Было до одури, до тошноты страшно.
– На лестнице темно, как мы там пройдем? – нерешительно спросила она, пытаясь оттянуть неизбежное.
Алекс тоже посмотрел наверх, на незастекленные провалы балконов черной лестницы, уходившие до самой крыши.
– Мы побежим. На каждом этаже – балкон. Двери будем оставлять открытыми. По утрам оно еще медлительное, после полудня станет намного опаснее. Готова?
«Нет! – хотелось крикнуть Дине. – Не хочу!» Она не знала, что пугало больше: осколочные воспоминания или новая встреча с ужасом, сотканным из ледяного мрака. Почему нельзя оставить все как есть? Подождать: может быть, того, что она уже вспомнила, хватит, чтобы вернуться? А как же папа? Ведь она даже не смогла вспомнить его лица. Запах – вспомнила. Серую, в мелкую полоску рубашку – вспомнила. А лицо – нет. А мама? Ведь у нее была мама? В голове нашлось только слово. Пустое, знакомое по смыслу, но ничего не содержавшее внутри. И еще одно, мучительное и непонятное: что такого ужасного она могла натворить, раз так боялась идти в школу в своем первом воспоминании?
