Ленинград, 1989, август.
- Ты умеешь дразнить Неву? - спросила она.
- Нет...- честно ответил я, слегка ошарашенный постановкой вопроса.покажешь?
- Конечно!
Мы спустились к самой воде неподалеку от Медного Всадника.
- Смотри!- крикнула она и обратилась уже к реке: - Ты, дура ленивая, грязная, неповоротливая, текла бы побыстрее, глядишь, почище была бы...
Мелкие волны, набегавшие на ступеньки, явно увеличивались в размерах и достигали уже третьей от воды ступени. Мы стояли на четвертой. Мне понравилась игра, и я с удовольствием в нее включился:
- Ууу, неряха неповоротливая, чухонка неопрятная, свинья шлиссельбургская...
Вот про свинью - это уже было лишнее... Нева вздыбилась, и длинный коричневый маслянистый язык волны встал на долю секунды перед нами, как кобра перед броском... Я успел отпрыгнуть, она - нет, и некоторое время дама сердца с мокрыми ногами путешествовала по городу на моих неокрепших юношеских руках...
... А по вечерам мы с ней взахлеб читали друг другу "Карлсона, который живет на крыше", иногда перемежая его стихами Пушкина, Ахматовой, Пастернака, Цветаевой и своими собственными, и все было великолепно и просто...
Тамбов, 1996 год, 7 марта, 15:00
Тот факт, что повесть еще не окончена, а я шляюсь по просторам нашей немаленькой страны и занимаюсь черт-те-чем, только не ею, сильно отравлял мне жизнь. Напряженная дорога из Астрахани на полусломанном грузовике, полтора часа утомительных погрузо-разгрузочных работ, и теперь, в итоге, праздничная пьянка с местными хозяевами жизни. Возразить я им, естественно, никак не мог, и через сорок минут вышел к своей машине пьяный в дым: интенсивное поглощение водки дозами по сто пятьдесят граммов с интервалами в три минуты иного результата не подразумевает...
Проснулся я, когда вокруг была глубокая ночь. Николай, водитель, напряженно вел машину сквозь густой, как сметана, туман. Густоту эту я в полной мере проверил на себе, когда через какое-то время вышел по нужде. Вытянув руку, я обнаружил, что вижу ее лишь до локтя: остальное скрыл туман...
... наутро мы въезжали в промороженную Москву на разукрашенном морозными узорами грузовике. Только лобовое стекло и зеркала сохранили прозрачность, да и то ценою наших титанических усилий...
... повесть я закончил три дня спустя.
Лукино, 2007 год, 4 августа, вечер.
Я сижу на даче. Удобно расположившись на веранде, пью пиво, курю и смакую письмо от Леси. Я, наконец-то, распечатал его на принтере, и теперь наслаждаюсь этим шедевром эпистолярного жанра под аккомпанемент цикад и припозднившихся птиц.
