В домике рядом с бассейном офицер готовил на завтрак рубленую капусту и фрикадельки из говяжьей солонины. Из телевизора лился поток военной пропаганды. Президент Украины в камуфляжной форме инспектировал отлично оснащенные подразделения. Эти кадры перемежались замедленными видеоврезками, на которых жены махали на прощание солдатам, уходившим на войну, или встречали их со слезами радости. Подобные пропагандистские методы использовались для поддержания национального духа и укрепления патриотизма во многих странах на протяжении всего XX века.
Однако на этот раз происходило нечто странное: несмотря на все военные атрибуты, никто не называл происходящее «войной». Президент в телевизоре говорил об «антитеррористической операции» (АТО). «Что это вообще за хрень — АТО?» — ругался офицер, рубивший капусту. Кремль хитроумным образом развязал войну без официального объявления и тем самым лишил противника возможности называть врага открыто.
Позже солдаты повезли нас на передовую. Они ехали туда кто на чем. Я сидел на заднем сиденье небольшого внедорожника «Ниссан». Мне посоветовали не высовываться из окна, чтобы не стать мишенью сепаратистских снайперов. Дверное стекло пострадало в одной из предыдущих перестрелок и было склеено скотчем. Через него не было видно ровным счетом ничего.
Мы остановились на краю откоса, напротив позиций сепаратистов на другом берегу реки. Их можно было увидеть невооруженным глазом. «Если они начнут стрелять, выпрыгивайте из машин, — сказал командир с позывным Комбриг. — Они будут целиться в транспорт».
Комбриг приказал тяжелой артиллерии рассредоточиться по берегу, чтобы продемонстрировать врагу силу. Затем он рассчитал, сколько времени потребовалось сепаратистам на то, чтобы занять свои боевые позиции. Тем самым он вынудил их показать, где прячутся в укрытиях солдаты. Ходили слухи, что на тот берег недавно прибыли новые российские подразделения.
Оттуда мы поехали в деревню Лобачево — кучку беспорядочно сгруппированных одноэтажных деревянных домов. На дороге стояла корова и глазела на ближайший дом. Трое стариков в запыленных майках и шлепанцах курили и выпивали, сидя на бревнах. У одного из них, дяди Коли, не было зубов. По его словам, сепаратисты выбили их после того, как он отказался петь гимн Луганской Народной Республики. Солдаты заподозрили, что он придумал эту историю специально для них, а стоит им повернуться к нему спиной, он тут же начнет проклинать Украину. «Мы потратили кучу времени, чтобы завоевать их доверие, — сказал Комбриг. — Поначалу они считали, что мы — нелюди из „Правого сектора», о которых им напела российская пропагандистская машина».
