Она проснулась в девять утра и включила онлайн-трансляцию событий на Майдане. Поначалу ей показалось, что она по ошибке попала на какой-то боевик — по людям стреляли снайперы, на улицах лилась кровь. Затем зазвонил телефон: это были активисты с Майдана. Она слышала, как в трубке раздаются выстрелы, а через мгновения эти же выстрелы звучали в прямой трансляции.
Зови людей на Майдан. Нам нужны все!
Одновременно Тетяна видела посты в своей ленте на фейсбуке, в которых люди с площади писали всем убегать и спасаться. Активисты продолжали названивать ей и требовать, чтобы она призвала подписчиков на площадь.
Но там же людей убивают, — сказала она.
Снайперы перестанут стрелять, если придет больше народа.
А если нет? Решай сама.
Уже не в первый раз ее преданность делу революции вступала в конфликт с журналистским инстинктом — держаться над схваткой. За несколько недель до этого облаченные в балаклавы язычники- националисты из «Правого сектора» уже бросали «коктейли Молотова» в полицейский спецназ. Мало кто слышал об этом движении раньше. Их было всего несколько сотен, но шумиха вокруг таких насильственных методов придала им немалую популярность. К ним начали присоединяться агрессивные подростки.
Тетяна не одобряла ни самого насилия, ни идеологии «Правого сектора». На Майдане существовало множество «секторов», от неоказаков до неоанархистов и неофашистов, способных быстро организоваться с помощью интернета. Их идеологии были абсолютно разными. Там были и друзья моих родителей, прошедшие через мясорубку КГБ. Они видели в Майдане эхо своего собственного противостояния, поднявшегося до уровня массового протеста, немыслимого в 1978 году. Для них Майдан был еще одним этапом борьбы против чекистов в Кремле и их сатрапов в Киеве. Впрочем, теперь на улицах были не только «свободолюбивые либералы»; у каждого была своя мотивация. У секторов было мало общего, кроме недовольства коррумпированным и жестоким режимом Януковича. И всем им казалось неправильным выступать против тех, кого избивал президентский спецназ, избивавший их самих.
«Громадське сектор» решил игнорировать насильственные методы «Правого сектора», но Тетяна не могла забыть о бойне, случившейся на Майдане тем утром. Кем она себя видела? Пропагандистом? Журналистом? Она только рассказывала о войне или была на ней солдатом? Каждый раз, публикуя пост или твит (и даже репост и ретвит), вы превращаетесь в крошечную пропагандистскую машину. В этом новом информационном потоке каждый должен найти собственные границы. Тетяна свои нашла. Она отказалась призывать людей на Майдан и предпочла рассказывать о происходящем, чтобы дать людям возможность самостоятельно принять решение.
