Людмила провела на фабрике два с половиной месяца. Затем, как и планировалось, она передала собранные материалы в газеты. Те опубликовали их без указания ее имени. На следующий день, придя на работу, она увидела, как комментаторы изо всех сил пытаются опровергнуть ее
статью. «Никаких фабрик троллей не существует, — писали тролли. — Всё это выдумки продажных журналистов». Руководители фабрики уже проверяли записи с видеокамер в поисках «предателя». Людмила понимала, что ее найдут — это лишь вопрос времени.
Людмила покинула фабрику и решила заявить публично, что именно она проникла туда. Она хотела рассказать об увиденном, добиться закрытия этого заведения; под маской анонима это было невозможно. Она дала десятки интервью и выступала по всему миру.
Теперь фабрика обратилась против нее. Появились комментарии и публикации о том, что она — сексуальная извращенка, шпионка и предательница. Ее родственникам звонили, говоря, что за такие вещи других убивают.
Людмила попыталась связаться со Стасом, соавтором блога Кантадоры, к которому испытывала определенную симпатию, но тот в ответ лишь слал ей злобные матерные сообщения. Это ее расстроило: она знала, что он ненавидит фабрику, и надеялась, что поймет ее.
Людмила надеялась, что обнародование информации о работе АИИ вызовет такое сильное возмущение, что позволит остановить фабрику. Она верила, что люди испытают настоящий шок, узнав, как ими манипулируют, а сотрудникам конторы станет совестно и они уйдут. Большинство людей, которых она встретила на фабрике, не были монстрами. Но они продолжали там работать, потому что общество их за это не осуждало.
Однако вместо возмущения возникла другая реакция: многие, в том числе и ее коллеги-активисты, в ответ на разоблачение просто пожали плечами. Это ужаснуло Людмилу еще больше. Реальностью стала не только ложь, которую создавала фабрика; сам факт ее существования воспринимался как нечто нормальное.
В какой-то момент угрозы расправы и оскорбления настолько измучили Людмилу, что у нее начались панические атаки и ей пришлось пойти к психотерапевту. Терапевт внимательно ее выслушал, покивал, а затем поинтересовался, почему она хочет бороться с государством таким способом, вам что, мол, платят за предательство? Возмущенная Людмила пошла к другому доктору, но услышала примерно то же самое. Она чувствовала, что образ мыслей, продвигаемый фабрикой троллей, буквально проник в подсознание всей страны. Она покинула пределы фабрики — но лишь для того, чтобы увидеть: «фабрика» окружает ее повсюду.
