И, конечно, оставался вопрос религии. Рашад был религиозен, как и вся его община: религия была для них чем-то неотъемлемым, как часть тела, а большинство англичан этого не понимали. Однако Рашад никогда не считал себя «мусульманином». В начале 1990-х было много разговоров об азиатской идентичности, «азиатских британцах», к которым причисляли и сикхов, и индусов, и индийских мусульман, и пакистанских шиитов. Но что общего могло быть у этих «азиатов», когда у себя на родине они все воевали между собой? После поездки в Бангладеш Рашад понял, что не чувствует родства с местом, где когда-то жили его родители. При этом он понимал, что не является и полноценным англичанином. А теперь ему предлагали новый дом, место, которое стало бы для него родным, потому что оно еще не существовало. Речь шла об исламском государстве.
Каждую неделю Рашад и другие участники его учебной группы погружались в основополагающие тексты «Хизб», где до мельчайших деталей было описано, как должно выглядеть идеальное исламское государство. Это были книги по праву, организации работы правительства, этике и эпистемологии. В них описывалось все, начиная от полномочий судей и заканчивая тем, как мысли формируют реальность. «Хизб» был основан в 1950-х годах палестинским исламским ученым Такиюддином ан- Пабхани, который ранее был одним из руководителей арабской социалистической партии «Баас». Для ан-Набхани факт создания Израиля был знаком того, что мусульмане слабы, неспособны постоять друг за друга, испорчены такими западными понятиями, как «нация», которые развели их по разным странам. Изменить предстояло сам язык и понятия, через призму которых люди воспринимали мир.
В основе идеологии «Хизб» была идея «исламской личности». Согласно ей, у человека есть природные инстинкты, требующие удовлетворения, однако с помощью тренировок человек способен подчинить эти инстинкты «правильному» поведению. К примеру, у человека есть природный инстинкт самосохранения, и это выражается в стремлении приобретать собственность. Марксизм подавлял этот инстинкт и поэтому был обречен. А капитализм чересчур его поощрял, одновременно ослабив другой инстинкт, который в идеологии «Хизб» называют «продолжением рода». Он отвечает за потребность чувствовать себя частью сообщества. Политический ислам удовлетворял обе потребности: он позволял человеку чувствовать себя в безопасности, допуская наличие некоторой частной собственности, и заниматься продолжением рода, определяя ряд обязательств перед уммой, мусульманским сообществом.
