Когда Мэри Ана звонила своим родителям в Аризону, они спрашивали ее, почему эти люди не воюют? Откуда у них мобильные телефоны? Может быть, все они на самом деле террористы? Ее родители были глубоко верующими христианами и смотрели телеканал Fox News. Она понимала, что они разрываются между беспокойством за нее, уважением к ее работе — и тем, что слышат по телевизору. Политики-националисты использовали кадры с толпами беженцев, идущих через Европу, разжигая страх перед потоком прибывающих иностранцев. Одна из таких фотографий даже была размещена на плакате сторонников выхода Великобритании из ЕС с подписью «Переломный момент».
23 сентября российские и сирийские военно-воздушные силы совершили сорок налетов на восточный Алеппо в целях подготовки к наземной операции (23). В течение следующего месяца налеты происходили в среднем каждый час, днем и ночью (24). Пожары охватывали целые районы города. Специальный посланник ООН в Сирии писал о применении зажигательных бомб, которые «создают огненные шары такой силы, что Алеппо, погруженный в кромешную тьму, становится виден как днем» (25).
«У нас еще 27 погибших, — продолжали поступать сообщения на телефон Мэри. — Около половины из них — дети. Вот фотографии… Пожалуйста, расскажи об этом!»
Мятежники, пытавшиеся прорвать осаду, начали беспорядочно обстреливать западный Алеппо, находившийся под контролем правительственных сил: сирийская правозащитная организация зафиксировала гибель 74 гражданских лиц только в октябре (26).
Мэри Ана продолжала писать свои отчеты с перечислением фактов преступлений против человечества — фактов, которые, казалось, больше не имеют никакого значения. По телевидению шли дебаты между Дональдом Трампом и Хиллари Клинтон. Трамп хотел построить стену; он хотел, чтобы мусульмане перестали приезжать в Америку, и называл их террористами.
Он на ходу придумывал цифры: по его словам, в Америке уже было 30 миллионов незаконных иммигрантов, а Клинтон якобы была готова впустить еще 650 миллионов (27). Никто не считал его серьезным претендентом на президентский пост. Но только не Мэри: она знала, сколько народу готово проголосовать за него в Аризоне. И если факты ничего не значили в Алеппо, почему они должны что-то значить в США?
Президент США Барак Обама, срок работы которого в тот момент уже подходил к концу, часто говорил, что у истории есть «правая» и «неправая» стороны (в принадлежности к последней он обвинял Россию). Подобно лидерам времен холодной войны, он защищал идею, что у истории есть своя сюжетная арка: направление, будущее и «надежда на лучшие дни» (28). Но в Алеппо эти возвышенные слова казались совершенно лишенными смысла. Бочковые бомбы разносили любое «направление истории» в клочья. К ноябрю осада достигла пика: казалось, что русские стремятся закончить начатое до прихода нового президента США. Школы, детские приюты и больницы переехали в подвалы. Но, чтобы достать их жителей, другая сторона начала применять бункерные бомбы, наподобие тех, что обычно используются для разрушения подземных военных конструкций (29).
