Люди не знали, чего ждать, и готовились к худшему.
Именно в плоскость идеологии и перешло тогда противостояние халифата со странами Полуострова. Герцог Идаволльский решил по максимуму разыграть карту союза с Иллирией, заключенного как раз в начале войны.
Поэтому «лицом» Идаволла выступал его сын Амброус, обручившийся с маркизой Леинарой Иллирийской. И поэтому же изрядная часть идеологической работы легла на плечи эжени, иллирийских чародеев, до совсем недавнего времени бывших в герцогстве вне закона. В частности, Ланы и ее наставника Нестора, состоявших в свите маркизы.
Они путешествовали по мелким поселениям, исцеляя больных и оказывая иную магическую помощь страждущим. Глядя в глаза пациентам, особенно таким, как эта девочка, исцеленная от кори, Лана убеждалась в правильности того, что делает. А что для Герцога это был лишь способ повысить свой «рейтинг»… Она – не Герцог. И она видела в этом нечто совсем иное.
- Когда я пою, я настраиваюсь на свои чувства, - пояснила чародейка, - Прислушайся к пению: не к словам, а к мелодии. У любого чувства есть своя волна; нужно лишь уловить ее, - и тогда ты сможешь сделать все, что захочешь.
- Здорово! – искренне восхитилась девочка. Еще недавно неспособная даже встать с кровати, она начала нетерпеливо подпрыгивать, - А я смогу так же?
Это был сложный вопрос. Иоланта была абсолютно убеждена, что любой человек – на самом деле немножко маг, но практика этого убеждения не подтверждала. Даже в Иллирии эжени были крайне небольшой прослойкой населения. Те, кто мог «напитать» энергией своих чувств и желаний волшебные чары, исчислялись десятками, - а сильные среди них и вовсе были наперечет.
Однако она не могла заставить себя грубо обломать крылья восторженному ребенку. Слишком свежи были воспоминания о том, как ее собственные мечты и идеи объявлялись «глупостью» и «ерундой». Слишком больно было теребить эти раны.
- Возможно, - уклончиво ответила девушка, - Если будешь очень сильно этого хотеть.
Она чуть помолчала, пробуя эту фразу на вкус. Да. Что-то в ней откликалось на это.
- Если ты будешь очень сильно этого хотеть, то возможно все.
Разговор прервало появление Амброуса, заглянувшего в хижину. Дорогая белая рубашка юноши пропиталась потом: Герцог рассудил, что для репутации знати будет полезно, если народ увидит, что маркиз (читай, принц, хоть со времен Заката ни один правитель и не рисковал объявить свои владения королевством) не гнушается низменным физическим трудом. Реальной пользы от этого было куда меньше, чем от чародейства Иоланты, но все же, маркиз привлекал к себе немало внимания. Тому способствовали как изящная фигура и привлекательная внешность, так и некое неуловимое умение держаться, сохраняя достоинство и аристократизм даже с бревном на плече. А уж после того, как в одной из деревенек белокурый «принц» не побоялся лично вступить в схватку с местными разбойниками, его популярность и вовсе взлетела до небес.
