Как только всё закончилось, Лена вновь оседлала меня, она рычала, извивалась, заливая своим соком мой лобок.
* * *
– А где Мутный? – спросил я у девушки, когда всё закончилось и мы лежали возле трупа, разкинувшись на земле.
– Без понятия, – слабым голосом отозвалась Лена.
– Наеблись?! – почти тут же раздался его голос, – Ебать вы уроды, бля. Нахуя бабку то завалили?
– Следующий раз я тебя завалю, – огрызнулась девушка.
Она поднялась и как в прошлый раз вытерла промежность одеждой покойницы, натянула трусы и с задумчивым видом осмотрела мокрые джинсы.
– В стирку надо, – пробормотала она.
– Не делай больше так, – приподнявшись на локтях сказал я, – Или больше ничего не получишь.
Девушка даже вздрогнула от этих слов и медленно перевела на меня свой взгляд.
– Прости меня, прости пожалуйста, – сразу запричитала она, – Я больше не буду, честно. Пожалуйста, только не надо.
– А-ху-еть, – по слогам произнёс Мутный глядя на эту картину, – Не, бро, я пожалуй откажусь от вашего кайфа. Нахуй надо.
С этими словами он снова исчез в бане из трубы которой к слову валил дым.
Лена сидела передо мной на коленях и продолжала что-то бормотать, постоянно извиняясь и заглядывая в глаза щенячьим, преданным взглядом.
– Ладно, успокойся уже! – рявкнул на неё я, стало даже противно видеть её такой, – Всё нормально, но теперь подобное только с моего разрешения.
– Я поняла, – часто закивала она, – Я всё сделаю, всё, как скажешь.
– Эй, бахнуться хочешь? – скрипнула дверь в баню и из неё показалась рожа Мутного.
Я прислушался к своим ощущениям и вдруг понял, что нет. Не хочу. Я больше не хочу этого кайфа!
– Кажется нет, – неуверенно пробормотал я ожидавшему моего ответа Мутному.
– Чё? – не расслышал тот, – Ты чё там молишься то? Не слышу ни хуя.
– Нет, говорю, – уже громче и увереннее сказал я.
– Мне больше достанется, – отмахнулся он, – Вас извращенцев хуй поймёшь.
– Ты не хочешь попробовать? – на всякий случай уточнил я у Лены.
– Я не знаю, – неуверенно ответила она и покосилась на мёртвую старуху, – Лучше душу ещё.
– Обойдёшься пока, – отказал я.
* * *
Мы сидели за почерневшим от времени столиком, который расположился под старой, раскидистой яблоней. Лена нажарила картошки с тушёнкой, Мутный вскрыл маринованные грибочки, добавил к этому солёных огурцов и разлил по рюмкам деревенский самогон, который нашёл в подвале и остудил в колодце, пока мы были в бане.
Распаренные, разомлевшие, с розовой, вымытой до скрипа кожей, на столе накрыта поляна. Да я так не жил с тех пор, как вернулся из армии. Совсем рядом умирают люди, режут друг другу глотки за кусок хлеба, а наша жизнь словно только в гору пошла.
